Нф-100: Адам в Аду
Шрифт:
– - А сам-то чем занимаешься?
– - спросил Илюха.
– - Я -- бог, -- просто ответил Кривцов. Слова вырвались сами собой, но были правильными, он это чувствовал. Сейчас, с Илюхой, можно говорить все, что угодно. Ему было хорошо. Он был богом и любил весь мир. Даже слякоть за окном.
– - А что делают боги?
– - спросил Илюха.
– - Любят.
– - Кого?
– - Всех.
– - И меня?
– - И тебя.
– - Ну и идиот, -- сказал Илюха, и Кривцов не обиделся.
– - Ты, ты тоже -- бог, -- сказал он.
– - Ты свободен, ты не привязываешься к своему туннелю реальности, а значит -- ты находишься везде и одновременно нигде. Ты не оцениваешь происходящее,
– - Неа, -- сказал Илюха.
– - Я же говорю, я не задумываюсь. Это моя позиция, понимаешь? Пырин... Прын... принципиальная.
– - Значит, ты бог-- слепец. Бог эгоист. Ты можешь сделать мир лучше, но не хочешь, потому что предпочитаешь не задумываться. Правильно это, как по-твоему?
– - Неа, -- снова сказал Илюха.
– - Я не бог. Слушай, ну какой я бог, если я сегодня твою скорость потырил? Не укради, все такое. Я -- далеко не ангел! Вот ты -- другое дело. Всепрощение, не иначе! Я б себя за такое знаешь как бы уделал? Как бог черепаху...
– - Погоди, -- остановил его Кривцов.
– - причем тут я, ты? Мы все -- одно.
– - Вы -- это кто?
– - Мы. Ты, я. Боги. Все, кто смог вырваться. Это в мире есть ты, я и прочие. А там, за его пределами -- есть только мы, -- Кривцов откинулся на спинку кресла и закурил.
– - Представь много-много лиц. Разных. Красивых, уродливых, женских, мужских -- всяких. Знаешь ли ты, какое лицо покажется нам самым красивым? Твое? Мое?
– - Ну, не твое уж точно!
– - Это правда, -- Кривцов улыбнулся.
– - Самым привлекательным нам покажется лицо, которое получится, если все эти лица свести воедино. Понимаешь? Самое усредненное и будет самое красивое. Странно, да? Мы же все -- индивидуальности и гордимся этим... Но долбаная природа считает иначе. Или зайди в любую церковь, посмотри на нейрокристалл Христа... Он белый. Кто-то говорит -- серебряный, кто-то утверждает, что он меняет цвет, но это все ерунда. Он -- белый. Как свет, собранный из всех оттенков спектра, так и спаситель собрал в себе все возможные нейрокристаллы -- от грязно-серых и насквозь проржавленных до почти неотличимых от его собственного. И это, -- Кривцов наклонился, чувствуя, как заходится сердце и потеют ладони, -- знак для нас. Мессия -- всего лишь тот, кто вобрал в себя весь мир, все его проявления. Не я, не ты, не они -- мы. Если опуститься до обывательского мировоззрения, то можно сказать: все накопленное человечеством добро, и зло тоже. Но поскольку добро и зло -- понятия искусственные, созданные человеком, от морали вообще придется отказаться. Праведник -- не более, чем тот, кто собрал в себе все грехи...
Домой Кривцов добрался затемно. Утренний снегопад сменился холодным дождем. Эйфория осталась в прошлом, вызвав острое сожаление -- как он умудрился отдать целый грамм случайному знакомому?
У подъезда его ждала Жанна.
– - Тебя не было, -- сказала она.
– - Я хотела... забрать Ро.
Как не вовремя!
– - Прости, -- сказал он.
– - Неожиданно возникли дела.
Мокрый, с распухшей от дождя и злости головой, он наконец открыл дверь своей квартиры. Стащил мокрые ботинки, стряхнул с волос лишнюю влагу, швырнул куртку в ванную.
Кристалл Ро лежал на столе. Кривцов отдал его Жанне. Не успел закрыть за ней дверь, как позвонила Ольга.
– - Мы можем увидеться завтра?
– - сказала она холодно.
– - Надо поговорить.
Пришлось
Кривцов прошел в свою комнату и повалился на диван.
– - Скажи мне, Веня, -- сказал Андрей, появляясь на пороге, -- ты хотя бы дал себе труд просмотреть память Родиона?
– - Что?
– - Память Родиона. Ты перекачал ее в свой компьютер, и..?
– - Кофе... Если хочешь поговорить -- сделай кофе.
– - Будет сделано. Хозяин, -- процедил сквозь зубы Андрей и вышел.
Вернулся он с чашкой. Кривцов со вздохом сел на диване и сделал большой глоток. Кофе был горячим, и он закашлялся, пролив большую часть на свитер.
– - Черт!
– - Так что с памятью? Или ты, пока меня не было, устроил себе марафон на всю неделю?
– - Я, я переписал память, но не смотрел. У меня было много... другой работы.
– - Ага. Веня, я тебе не баба, мне можешь не врать. Значит, память ты не смотрел.
– - Да что в ней может быть такого?
– - разозлился Кривцов.
– - Я хотел взглянуть на то, что этот кристалл из себя представляет. Но тут Левченко был прав -- он не изменился. Совсем.
– - Вот кстати о Левченко, Веня...
Зазвонил телефон. Андрей потянулся к трубке, но Кривцов простонал:
– - Не надо. Это наверняка она. Видеть ее не могу... Опять будет спрашивать, почему я не звонил целую неделю.
– - Вселюбящий ты мой, -- улыбнулся Андрей.
– - Я всех люблю, -- устало ответил Кривцов.-- По крайней мере, пытаюсь. Только люди не хотят, чтобы их любили. Люди хотят владеть. Скажи, Андрей, почему они так упорно сопротивляются моим попыткам сделать из них людей?
– - Может, потому, что они хотят сами решать, кем им быть?
– - Ну и дураки. Я предлагаю им путь в бессмертие!
– - Кстати о бессмертии, Веня...
Кривцов скривился, отставив чашку.
– - Завтра. Все завтра.
12. Ро
Ро всплывал, боясь задохнуться воспоминаниями. Он снова слышал треск разрезаемых холстов и голоса. Снова горел "Адам". А потом Ро открыл глаза.
Помещение было незнакомым -- пыльное, заставленное мебелью так, что едва оставалось место для его тела. Макушкой он упирался в шкаф, а ноги вытянулись под столом. Тусклый свет пробирался к его лицу сквозь лес из ножек перевернутых стульев. Снежными хлопьями в воздухе парила пыль. Захотелось чихнуть. Но тело этого не умело, и мозг переключился на другие задачи.
– - Очнулся?
– - спросил знакомый голос. Ро повернулся на звук и обнаружил Бунтаря сидящим на столе неподалеку.
– - Мы где?
– - спросил Ро в ответ.
– - Мы удрали, Ро!
– - сказал Бунтарь, и в голосе его мелькнуло торжество.
Правда, и беспокойство тоже.
– - Мы? Все? Но как?
– - Не все. Только мы с тобой. Я вышел сам и вынес твое тело...
– - Жанна?
– - Ро приподнялся на локте, вызвав этим недовольное кряхтение навалившейся на него табуретки, и стукнулся головой о ящик. Бунтарь смутился:
– - Да... Я был на взводе и немного не рассчитал сил. Хотел поговорить, взял ее за руку... старался мягко...
– - Старался?
– - Я хотел объяснить, она стала кричать, я... Неудобно получилось. Наверное, я чуть-чуть перестарался...
– - Что?!
– - Я вернулся, -- быстро сказал Бунтарь.
– - Сразу же, как принес тебя сюда, вернулся. Ни ее, ни ее сумки не было, решетка опять была заперта. Она ушла, Ро, понимаешь? С ней все в порядке.
Ро поднялся. Сделать это, не нарушив хрупкое равновесие, в котором пребывало все вокруг, оказалось сложно, но Ро справился.