Нф-100: Уровни абсурда
Шрифт:
Костян подумал немного и решил, что попутчик его прав.
– Ладно уж, - сказал он.
– Холодно сегодня. Садись рядом.
Пафнутий живо перебрался вперед, уселся справа от электрика и взял в руки протянутую ему армейскую фляжку.
– Хлебай смело, - разрешил Костян.
– У меня еще есть.
Пафнутий хорошенько отпил из горлышка и заперхал обожженным горлом.
– Это спирт?
– просипел он.
– Не, - ответил Костян.
– Самогон. Но крепость у него - семьдесят два градуса. Для себя же делаю. Как можно разбавлять?
– Ага, - ответил святой
– Вот только закусить ничего нету, - продолжил разговор Костян.
– Надолго же не собирался. Скоро приедем. Главное - на разведчиков не нарваться.
Электрик сам приложился к фляге, привычно булькнул горлом и спрятал сосуд в пазуху. У Пафнутия почему-то вспотели пальцы на ногах, и ему вдруг захотелось, расстегнув верхнюю пуговицу ватника, запеть арию из какой-нибудь оперы.
– По асфальту если ехать, упремся в блокпост, - начал рассказывать Костян.
– Нас там в любом случае не пропустят. Хорошо, если живы останемся... Стоят на этом блокпосту бандеровцы из батальона территориальной обороны под названием "Паляныця". Во время гражданской войны бандиты этим добрым хлебным словом проверяли людей на национальную принадлежность. Сказал правильно - украинец. Проговорил "Паланица" - москаль. Значит - пулю в затылок. И не имело значения, красный ты, белый или зеленый...
– Так может, нам надо было ночью ехать?
– поинтересовался Пафнутий.
– Ты что?
– удивленно воскликнул Костян.
– Ночью они стреляют, не разбираясь. Тень увидели - бах! На фиг надо так рисковать? Ничего. Мы по проселочку проедем. Во-он за той рощей уже территория ополченцев. Там ты уж как-нибудь сам...
Костян снова достал флягу, и они от души хлебнули из нее. Пафнутию стало совсем жарко, и петь захотелось сильнее, чем раньше. Но он не стал этого делать, опасаясь бандеровцев из батальона "Паляныця", которые могли услышать его арии и пристрелить в затылок за то, что он не знал украинского языка.
Но на опушке рощи их ждал сюрприз. На дорогу из кустов вышла группа вооруженных людей и достаточно убедительно приказала остановиться. Рукава курток солдат красовались шевронами с написанным на них словом. И слово это было - "Паляныця".
Один из них, по-видимому, офицер, грозно спросил по-русски:
– Кто такие?
– Ме-е-естные, - ответил Костян, начав заикаться.
– Едем в гости к моему свояку. Он за рощей живет, на той стороне. У него внук родился.
Офицер, недобро посмотрев на возницу, перевел взгляд на Пафнутия и спросил:
– А это что за толстая пузатая харя?
– Как ты смеешь, бесов сын, так говорить на отца святого общества "Церковь райского блаженства"?
– не выдержал хамства разгоряченный самогоном отец Пафнутий.
– Я - мессия, посланный Господом на землю с целью образумить таких безбожников, как ты!
– Как же...
– Удивленно задрал вверх брови офицер.
– Судя по твоей бородище - никакой ты не святой отец, а самый обычный москальский попяра, удирающий к сепаратистам от священного гнева украинского народа. Ну-ка, брысь с телеги!
Дуло его автомата поднялось вверх и Костян с Пафнутием шустро выполнили поступивший
– Руки за голову!
– крикнул офицер и подал команду своим бойцам, - обыскать телегу!
Бойцы споро принялись за дело, и на свет белый был извлечен громоздкий чемодан Пафнутия, в котором кроме пальто с шапкой оказались: ряса, пара шерстяных трусов, палка сырокопченой колбасы и толстая пачка презервативов.
– Ага, - утвердительно сказал офицер.
– Я не ошибся. Ну-ка, досмотрите их самих!
Кроме двух полупустых фляжек с самогоном и плоскогубцев из карманов Костяна вытащили еще и московскую газету "Комсомольская правда". Один из бойцов тут же исхлестал этим печатным изданием лицо Костяна, и когда газета измочалилась до вида грязной тряпки, отшвырнул ее в сторону. Костян, краснея распухшим от такого обращения лицом, застыл по стойке "смирно" и не шевелился, рассчитывая, что на этом его мучения закончились.
Зато под свитером у Пафнутия обнаружили золотую цепь с массивным крестом, стопку долларов и еще одну солидную пачку презервативов. Офицер взял цепь с крестом в руку и, размахивая ей, спросил:
– Что, поп, опиум для народа кондомами заменил?
– Креста на тебе нет, - мрачно констатировал Пафнутий.
Офицер тут же надел цепь на себя и, осклабясь, сообщил:
– Уже есть! Так что не надо ля-ля!
Пафнутий, все больше и больше наполняясь злостью, тяжело смотрел на ухмылявшегося офицера. Тот, нисколько не боясь его гнева, спросил у солдат:
– Ну что, ребята, отпустим попа? Крестяра весит с полкило. Ей-богу!
– Да, - ответил один из бойцов.
– Вот только проводим его пинками.
– Пожалуйста, - разрешил офицер, продолжая ласково улыбаться.
Пафнутия тут же взяли под руки, согнули его тело должным образом и один из бойцов с разбега выдал в обширное поповское седалище мощный пинок, от которого святой отец улетел метров на пять вперед. Не спрашивая офицера о дальнейшей судьбе Костяна, с сельским электриком распорядились так же. Лежа на листьях, присыпанных снегом, Пафнутий горестно сказал вознице, приземлившемуся рядом с ним:
– Бесовы дети!
– Не то слово, - согласился с ним Костян, довольный столь легким исходом дела и недобросовестным досмотром, благодаря чему деньги в ширинке остались целыми.
Снизу, с земли, им обоим хорошо было видно, как один из солдат раскладывал на бортике телеги доллары отца Пафнутия, деля их на равные кучки, а все остальные, обступив офицера, восторженно щупали золотую цепь, надетую на него. Вдруг в воздухе послышалось легкое жужжание. Бойцы задрали головы вверх и один из них крикнул:
– Атас! Беспилотник ватников!
Украинские военные тут же рассыпались - кто куда. Даже офицер, подпрыгнув, сделал в воздухе судорожное движение ногами и умчался в кусты. Высоко в небе парил маленький самолетик. Он казался таким мирным и игрушечным, что Пафнутий сильно удивился поведению военных. Но, посмотрев туда, где ранее лежал Костян, святой отец увидел просто взрыхленный снег. Возницы рядом с ним уже не было, потому что он улепетывал в сторону деревьев не хуже украинских военных.