НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 25
Шрифт:
В отсветах фар возле водительской двери появляется мокрое веселое лицо, которое, впрочем, тут же недоуменно вытягивается.
— Пардон, — произносит Писатель. — Я думал, это за мной.
— За вами, за вами, — говорит Проводник. — Садитесь сзади.
— А, вы здесь… прелестно. А кто же этот тип? По-моему, он в очках…
— Быстро!
Машина резко берет с места.
Писатель заваливается на заднее сиденье.
— Надо вам сказать, — говорит он, чуть запинаясь, — я испытал некоторый шок: откуда очки? Почему на моем проводнике очки?…
Ученый
— Очки — это, как ни крути, признак интеллигентности! — объявляет Писатель.
Проводник произносит через плечо:
— Напился?
— Я? В каком смысле?… Ни в коем случае. Я не напился. Я выпил. Направляясь на рыбную ловлю. Ведь мы направляемся на рыбную ловлю. А?
ЗАСТАВА
Машина останавливается на проселке. Вокруг смутно виднеются мокрые кусты. Проводник бесшумно выходит из машины и идет туда, где в конце проселка влажно поблескивает асфальт. Ученый тоже выходит, догоняет его и идет рядом.
— Зачем вы взяли этого интеллектуала? — говорит он.
— Ничего, — отзывается Проводник. — Он протрезвеет. Я вам обещаю. — И, помолчав, добавляет: — А потом, его деньги ведь ничуть не хуже ваших…
Ученый быстро взглядывает на него, но не говорит больше ни слова. Они останавливаются на перекрестке и из-за кустов смотрят на Заставу в сотне метрах впереди по шоссе. В маленьком домике горит одинокое окошко. Рядом в мертвом свете мощного прожектора чернеют два мотоцикла с колясками и бронированная патрульная машина. Вправо и влево от шоссе уходят через холмы стены с колючей проволокой и вышками, оснащенными пулеметами. Ворота в Зону распахнуты настежь.
— Патруль, — говорит Проводник.
— Они все спят, — шепчет Ученый. — Разогнаться как следует и проскочить на полной скорости… Они и мигнуть не успеют.
— Стратег, — говорит Проводник. — Быстрота и натиск…
Он смотрит вниз, на здание Заставы, на которое медленно наползает серый клочковатый туман. Через несколько минут он проглатывает и здание Заставы, и ворота, и стену. В серой мути, как утонувший фонарь, маячит тусклое пятно света.
— Вот так-то лучше, — говорит Проводник.
Они быстро возвращаются к машине.
Писатель, заснувший на заднем сиденье, вскидывается.
— А? — зычно произносит он. — Приехали?
Проводник поворачивается и, взяв его пятерней за физиономию, с силой отталкивает назад. Писатель ошеломленно таращит глаза, затем говорит шепотом:
— Понял… Понял… Молчу…
Машина трогается, на малых оборотах выползает на шоссе, сворачивает и тихо, очень тихо, в полном соответствии со знаками, ограничивающими скорость, светящимися на обочине, катится мимо Заставы. Когда она входит в луч прожектора, клубящийся в тумане, на черном мокром кузове ее видны надписи на трех языках:
«ООН. Институт внеземных культур».
Неожиданно сзади раздается пулеметная очередь.
Машина на бешеной скорости несется во тьме по мокрому проселку. Проводник с потухшим окурком в углу рта — за рулем. В отсветах фар поблескивают очки его соседа справа. Писатель, весь подавшись вперед, держится обеими руками за спинки передних сидений и напряженно смотрит на дорогу. Он уже заметно протрезвел
Проводник сбрасывает газ, и машина с потушенными фарами осторожно сползает с проселка, вваливается в кювет, вылезает из него и, пофыркивая двигателем, вламывается в кусты. Потом двигатель затихает, гаснут подфарники и голос Проводника произносит во тьме:
— Быстрее. Ползком за мной. Головы не поднимать, мешок держи вот так, слева. Не бойтесь, они нас не видят. Если кого зацепит, — не орать, не метаться: увидят — убьют. Ползи назад, выбирайся на шоссе. Утром подберут. Все ясно?
— Я бы хлебнул… — тихонько говорит Писатель.
— Уймись, запойный… Пошли.
ПЕРЕД ПОХОДОМ
Темный неосвещенный туннель. Поблескивают рельсы в пляшущем свете электрического фонаря. Троица взгромождается на узкую платформу электродрезины. Синяя искра на мгновение с треском озаряет сырой свод. Мимо проплывает лампочка, горящая вполнакала.
— Как красиво, — говорит Писатель. — Темнота и ничего не видно… А вы в самом деле профессор?
— Да.
— Меня зовут… — начинает Писатель, но Проводник прерывает его:
— Тебя зовут Писатель.
— Гм… — говорит Профессор — А меня как, в таком случае?
— А тебя — Профессор, — отвечает Проводник.
— Меня зовут Профессор, и я профессор.
— Польщен, — говорит Писатель. — Значит, я — писатель, и меня, естественно, все зовут почему-то Писатель. Представляете, как неудобно?
— Известный писатель?
— Нет. Модный.
— И о чем же вы пишете?
— Да как вам сказать… В основном, о читателях. Ни о чем другом они читать не хотят.
— По-моему, они правы, — замечает Профессор, — Ни о чем другом и писать, наверное, не стоит.
— Они не говеем правы. Писать вообще не стоит. Ни о чем. А вы — химик?
— Скорее физик.
— Тоже, наверное, скука, а?
— Пожалуй. Особенно когда долго не везет…
Туннель позади. В предрассветной темноте, озаряемая искрами от тролля, электродрезина катит по насыпи.
— А у меня наоборот, — говорит Писатель. — У меня скука, когда долго везет…
— Это кому долго везет? — осведомляется Проводник. — Ты же каждый день на скачках просаживаешься.
— Уважаемый Соколиный Глаз! — провозглашает Писатель. — Мы с Профессором говорим о совсем других скачках. Мы с ним скачем всю жизнь, и это называется у нас не стипль-чез, а отражение объективной действительности, или, говоря языком профанов, поиски истины. Она прячется, а мы ее ищем. Найдем, поймаем, побалуемся и скачем дальше. Верно, Профессор?