НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 36

Булычев Кир

Долго мучиться неизвестностью ему не пришлось. И ответ на свой вопрос не от Теракяна услышал. Сам Б. Ш. удостоил Путинцева такой чести.

Едва вернувшись к себе, он узнал, что его разыскивает Генриетта Акимовна. Ангел-хранитель при Б. Ш. (согласно иной точке зрения — демон), она не тревожила по пустякам. Так что стоило Путинцеву объявиться, как он тут же предстал пред ясные очи.

Сияние, каким его встретил Б. Ш., похоже, ничего доброго не предвещало.

— Рад тебя видеть, мон ами Витя, однако же попенять должен: совсем старика забывать начал, ни

посоветоваться не зайдешь, ни похвастать… В щель забился, усов не видать…

— Ну что вы, Константин Эдуардыч, — забормотал в ответ Витя, — совестно отнимать у вас время…

— По-прежнему мягко стелешь, месье таракан запечный, не то что некоторые от твоего антилжина. Довелось кое-что выслушать…

— Надеюсь, не враки?

— Не враки, голуба, не враки. Все как есть, лукавить не стану. А удовольствия мало…

— На правду не обижаются, — сказал Витя.

— Вот в этом как раз наша с тобой ошибка… Непростительная, дружок, между прочим. Что враки, утайки, даже наветы? Ну, раздражают, злят, портят жизнь, возмущать могут. Обидна же по-настоящему только правда. Потому — от нее нету честной защиты. В мое время увлекались футболом, игра такая, ты не застал? Так вот, самый страшный штраф без защиты, верняк, назывался пенальти. Именно такой удар правда.

— Перестал понимать вас, Константин Эдуардыч.

— Непонятлив, стало быть, мой одаренный, драгоценный мой, трансурановый… Недошивина заклевали? В лаборатории драчка? В семьях разлад? У тебя самого неприятности? Я, спасибо тебе, с три короба получил… Верно: череп и кости, мон шер коллега!

— С информацией у вас поставлено!..

— И не только с нею… во всяком случае, было!

— Согласитесь, Константин Эдуардыч, разве Недошивина понапрасну? И в лабораториях, в семьях, и меня самого?!

— О какой напраслине ты говоришь? Что ты, золотце Витя. Исключительно все справедливо. Целесообразно ли, вот суть.

— От вас ли я это слышу, дорогой учитель, Большой Шеф! — не выдержал Витя. — Позвольте спросить, а целесообразно ли, простите меня, Солнце?

— Целесообразно ли, интересуешься, Солнце? Сиречь природа, мироздание и тэ пэ? Хитрый сэр поросенок… Даю ответ: покуда мы не в силах его приспособить, мы сами приспосабливаемся к нему!.. Покуда, возлюбленное мое чадо. Покуда!..

— Так разве не похожая ситуация с правдой? Нам надо приспособить себя, по вашей же терминологии, к ней. Дайте время — и она станет служить нам, правдивыми ставшим, верой и правдой!

— Правда правдой! Где ты набрался этого стилю? Варварский стиль, мон дье, не замечал никогда за тобой, — заворчал Б. Ш. — Нынче критика вошла в моду. И стало быть, библиография вместе с нею. То вроде бы до всего своим умом доходили. Во всем первые. А то — ссылка на ссылке!.. Сколько же времени тебе надо, покуда этот самый твой, как его… антилжин не переделает нас? Кстати, это, надеюсь, без дураков, диар френд, твоя собственная идея?

— Идея-то моя, — потупился Витя. — Да препарата, — развел он руками, — не существует!

— Повтори, мой милый. Недопонял.

И по-стариковски рупором приложил

ладонь к уху.

В этот рупор Витя сказал:

— Мысль о том, чтобы намеренно вызвать симптом неспособности ко лжи, характерный для некоторых разновидностей шизофрении, эта мысль, как докладывалось в свое время на ученом совете, действительно принадлежит мне, Путинцеву В. В. Равно как разработка соответствующего препарата, названного антилжином. Однако объявленные его испытания у нас в институте на самом деле не проводятся и не проводились.

— Так я и думал! — с неожиданным облегчением откликнулся на этот рапорт Б. Ш. — Ну и хулиган же ты, Витя!.. Если б мне кто раньше сказал, ни за что б не поверил. Удивил старика. Но к чему эта дичь, объясни ты на милость. Где тут смысл? Ради чего блефуешь?!

— Объяснить? — переспросил Витя. — Хорошо, пожалуйста, объясню. Я в действительности приготовился наработать партию препарата, но кой-чего малость недоучел, просчитался. И я подумал: даже к лучшему эти трудности с препаратом. Полоса такая, что ли, настала. Народ настолько стосковался по правда, подтолкни, и все сдвинется. Сама пойдет!.. В этакой обстановке контроль попросту невозможен, до того всем надоело держать кукиш в кармане. Жизнь научная, она ведь тоже полосато течет, или, может, циклично. То так, то эдак. То одна мода, а то другая. В патовом положении окажемся со своим испытанием, в зыбь мертвую попадем, в тупик, как в той притче о критянах, ей-Богу. Разумеется, помните эту притчу?

— Помню, помню… а ты напомни.

— Классический же пример софизма, Константин Эдуардыч. Один критянин говорит, что все критяне лгут. Но он — критянин и, следовательно, лжет тоже. А если так, стало быть, на самом деле все критяне говорят правду. И этот, значит, тоже говорит правду, то есть, правда, что все критяне лгут… и тэ дэ и тэ пэ.

— Ну а в чем тут изъян, в рассуждении этом, хоть докумекал? — залюбопытствовал Б. Ш.

— Обижаете…

— Ну а все же?

— В невероятности обобщения… В человечьей натуре.

— Так… И ты решил схулиганить. Хороша диалектика, мил человек: на обмане строить здание правды!

— Ну, во-первых, не помните, — возразил Витя, — когда именно я докладывал на совете? Первого, между прочим, апреля! А во-вторых: тьмы низких истин нам дороже…

— Стихи! — восхитился Б. Ш. — Притча! Уж не азбучной ли грамоте ты, случаем, обучился?!

— Комп покамест справляется с этим…

— Хорошо, — подобрался Б. Ш. — Ну, допустим, поставим опять твое сообщение на совете. С чем ты выйдешь?

— С тем, что есть… естественно, с чем же? И надеюсь, мы с препаратом сладим. Но испытывать следует в другом месте… Там, где свыклись… на Крите!

Время Витино вышло: Б. Ш. поднялся. В размышлении протянул Вите руку. В глаза заглянул.

— Еще последний вопросец, мой мальчик… деликатный, — он замялся. — А как ко всему к этому твоя половина?

— Ленка?!

Витя Путинцев только рассмеялся в ответ:

— Мы с ней к этому, как ни странно, оказались готовы.