НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 36

Булычев Кир

Дан Арм заколебался и хотел было уйти, но вспомнил, что Моравского многие почему-то считают гораздо более осведомленным в делах министерства человеком, чем это могло быть по роду его деятельности. И что Моравский по непонятной причине давно уже выказывает ему свои симпатии,

Генерал подставил чашку под раструб автомата, опустил в прорезь никель и с дымящимся кофе в руках пересек зал.

— Присаживайтесь, генерал, — сказал Моравский, словно только и ждал его приближения. — У вас усталый вид. Что, не поладили

с «Наполеоном»?

— Откуда вы знаете? — удивился Дан Арм, ставя чашку на стол.

— Ну от меня операцию в секрете не держат. — Моравский лениво шевельнул рукой. — А об остальном догадаться нетрудно.

— Вас эта история не удивляет?

Ореховые глаза Моравского рассеянно смотрели мимо генерала. Он неторопливо достал пачку, вынул сигарету и со вкусом ее закурил. Потом слабая улыбка тронула его сморщенное лицо, обнажив редкие, желтые от никотина зубы.

— Не удивляет, нет, генерал, не удивляет. Вас она тоже не должна удивлять.

Дан Арм с сомнением покосился на Моравского. В словах полковника ему почудился шелест загадки.

— Согласитесь, однако, — сказал он. — Все это выглядит странно. И по форме, и по существу. Очень странно.

Моравский кивнул.

— Он мнит себя великим полководцем, — невольно горячась, продолжал Дан Арм. — Его идеи дорого нам будут стоить.

— Чрезвычайно дорого. — Моравский разглядывал дымок от сигареты. — Вы даже не представляете, как дорого.

— Вы знакомы с его планом?

— Нет. Но думаю, что его план гениален.

— Он безумен.

— Планы гениев часто выглядят безумными. Пока они не осуществляются, конечно.

— Уж не считаете ли вы Локка…

— Может быть.

Генерала покоробило. Но странное дело, он ощутил внезапную тревогу.

— Как вы можете судить о плане, — быстро заговорил он, чтобы заглушить тревогу, — не имея о нем представления и не разбираясь в стратегии?

Наконец-то Моравский посмотрел ему прямо в глаза. И все равно взгляд полковника ничего не выражал. Отрешенный взгляд морщинистого Будды, окутанного сигаретным дымом.

— Генерал, — тихо сказал Моравский. — Я не разбираюсь в стратегии, это верно. Зато я разбираюсь кое в чем другом. Вы уверены в провале Локка, я бы на вашем месте не был так уверен. Вы убеждены, что с его назначением кто-то допустил чудовищную ошибку. Сомневаюсь. Вас удивляет, что во всей этой истории нарушены многие писаные и неписаные правила, а вас это удивлять не должно. Наконец, вы полагаете, что даже в случае успеха Локка рано или поздно последнее слово останется за вами. Выкиньте это из головы.

— Вы говорите загадками…

— Потому что я к вам хорошо отношусь. Позволю еще один совет. Немедленно извинитесь перед Локком и примите участие в его операции.

Дан Арм встал, выпятив грудь.

— Передайте вашему другу Наполеончику, что меня не возьмешь на голый крючок.

— Вы оставили

недопитый кофе, генерал.

Самым потрясающим было то, что один-единственный жест Моравского, приглашающий сесть, парализовал Дан Арма. Он сел как загипнотизированный. Моравский чуть наклонился к нему, и сквозь зыбь сигарного дыма Дан Арм близко-близко увидел жестоко-равнодушные ореховые глаза и тонкий, кривящийся в усмешке рот.

— Генерал, — почти беззвучно прошептали эти губы, — Локк не просто похож на Наполеона. Он и есть Наполеон.

Чашка в руке Дан Арма мелко-мелко задрожала.

Сзади послышался шум: в буфет ввалилась группа офицеров.

— Если вы не надумали вызывать психиатра, — сказал Моравский, — то пойдемте ко мне и продолжим разговор.

Нет, даже мысли о психиатре не возникло у Дан Арма. Было что-то в словах полковника, чему не верить было нельзя, хотя и поверить было тоже невозможно. И если не считать детства, Моравский был первым человеком, вызвавшим в нем страх. Необъяснимый страх, что ужасней всего.

Дан Арму пришлось сделать усилие, чтобы, сохраняя бодрую выправку, пройти мимо офицеров, которые толклись возле кофейного автомата. В конце коридора, где он загибался буквой «Г», Моравский толкнул дверь и пропустил Дан Арма в свой кабинет, крохотный по сравнению с апартаментами генерала.

— Располагайтесь и спрашивайте.

Пальцы Моравского опять держали зажженную сигарету. Кажется, они не расставались с ней никогда.

— Вы пошутили, — неуверенно сказал Дан Арм.

— Нет, и вы это сами чувствуете. Как вам известно, генерал, а может быть, неизвестно, вся генетическая информация человеческого существа заключена в любой из клеток его тела. В любой, а не только в половых. Да, так…

Моравский задумался, его опять окружало струящееся облако. Какая-то феноменальная способность извлекать из обычной сигареты дымовую завесу.

— Некоторые клетки организма так устойчивы, что генетический код сохраняется в них после смерти. — Моравский зачем-то посмотрел на свои ногти. — И кому-то в голову пришла эта идея. Были колоссальные, фантастические трудности. Но это неважно. Успех пришел после десяти лет неудач. Остальное — формирование плода, рождение ребенка Наполеона Бонапарта было уже делом чистой техники. Я сам участвовал в опытах и потому знаю.

— Но это же бессмыслица! — Дан Арму казалось, что он продирается сквозь пелену кошмара. — Наполеон был полководцем девятнадцатого века!

— Какая разница? Наследственные задатки нетленны. Остальное формируют воспитание и обстоятельства. Не сомневайтесь, об этом позаботились. Локка-Наполеона подсаживают в седло, неужели неясно? Сейчас представился случай, чтобы он показал себя на деле. Вот и все.

Инстинктом Дан Арм чувствовал, что сказанное — правда. Но принять эту правду он все еще не мог.