Ни капли невинности. Хроника стремительной молодости.
Шрифт:
Реальность отличается от кино. Это известно всем. Только не всем известно, чем именно. Я знаю точно. Впрочем, если вы смотрели «Человек с бульвара Капуцинов», то тоже должны быть в курсе: в кино можно сделать монтаж. Чик-чик – и все снова хорошо, негодяи в тюрьме, «наши» в орденах, хотя хромают и все перебинтованы, а в доме, где произошло убийство, снова все чистенько, проветрено и висит надпись «for sale». Хотя навряд ли многие ощущали это различие лично на себе. В те минуты, что я стоял над лужей Тохиной крови и искал по всем карманам зажигалку, которую на самом деле держал в
Впрочем, сейчас я все же воспользуюсь киношным приемом и не буду в красках расписывать, как нам с Птицей пришлось убирать все это месиво маленькими, разваливающимися в руках тряпочками, которыми – по идее – стирали мел с досок. Как мы полночи проползали на коленях, смывая со стен пятна уже засохшей крови, взламывали комнату, где хранились всяческие ведра и прочий уборочный инвентарь. Как мы вызванивали по всему городу, по всем конспиративным квартирам Егорова, у которого должен был быть ключ от этого злосчастного СтудКлуба. Как проникали внутрь, когда примчавшийся Егоров сказал, что ключа у него нет, а отдал он его Тохе.
Я даже не стану рассказывать, как мне в три часа ночи пришлось объясняться с родителями, которые, закинувшись всяческими валерьянками, ново-пасситами и прочими пустырниками, твердо решили, что их сын сейчас валяется в каком-нибудь притоне, обдолбавшись героином.
Мы сразу же перенесемся в следующее утро. Думаю, даже не стоит говорить, что ночью я не спал. Во-первых, из-за родительского нытья, а во-вторых, из-за того, что мы с Птицей договорились с утра пораньше встретиться в универе, чтобы свежим взглядом осмотреть «поле боя».
Нормального осмотра не получилось.
Даже не дойдя до четвертого этажа, мы наткнулись на директора нашего учебного заведения, который в компании декана, заведующего нашей кафедрой и зам. декана по воспитательной работе направлялся туда же, куда и мы. Не буду врать, что встреча была приятной и все такое.
Минут через десять, скрипя зубами от злости, видимо, потому что никаких вещественных доказательств ему найти не удалось, директор зашвырнул нас к себе в кабинет и принялся орать.
– Уроды, бля! Вы хоть понимаете, что происходит? Да я вас на хер отчислю прямо сейчас. Устроили, бля, понимаешь, тут бордель! Бойцовский клуб, вашу мать! Не выйдете отсюда, пока не напишите полный список всех, кто тут бухал вчера, поняли?
Честно говоря, я уже совсем было собрался вспоминать дорогу в военкомат: в самом разгаре был осенний призыв. Но тут Птица проявил чудеса дипломатии и стойкость характера.
– Ну отчислишь ты нас, – он дерзко обратился к директору на «ты», – и что? Мы-то ладно, хер с нами, на самом деле. А Кадышева тоже отчислишь? И Студнева отчислишь? А папам их ты что будешь объяснять? Ты вообще подумай, а если б мы тут полночи на коленях не проползали, всю эту хрень не отчищали, а оставили все как есть? Что было бы? Пришли бы студенты все на занятия по утру – а
Тут до директора медленно стало доходить, что на самом деле самого страшного удалось избежать, и что чуть ли не самую главную роль в этом сыграли мы с Птицей. Он сел. Посмотрел в окно, потом перевел взгляд на меня. Мне жутко захотелось в туалет, покурить и заплакать одновременно. Еще мне очень хотелось зажмуриться, потрясти головой и проснуться. Желательно где-нибудь подальше от этого места. Я подумал, что… Но не успел даже начать думать, как услышал голос директора:
– Ладно, короче, пошли вон резко. И чтобы я вас в этом году не встречал, поняли? На глаза мне не попадайтесь…
В следующий раз мне удалось пообщаться с директором только в конце четвертого курса, когда он лично вручал всякие похвальные грамоты, премии и подарки особо отличившимся за годы учебы студентам. Дело было в концертном зале университета, к реанимации которого приложили невероятные усилия Птица и Тоха, на Дне факультета, который, собственно, был организован не в последнюю очередь моими силами. Вручая мне что-то, он крепко сжал мою руку, притянул мое тощее туловище к своему 120-килограммовому организму и нежно прошептал на ухо: " Ну, Камалеев, ну везет же тебе, сволочи…»
Ключ от студенческого клуба безвозвратно исчез. В пьяной неразберихе никто, конечно же, не следил, кто, кому и зачем его отдал. Лично мое мнение сводится к тому, что кто-то просто отправил его в длительное и захватывающее путешествие по глубинам городской канализации. И кто это сделал – не так уж и важно.
На наше счастье, в университете всегда хватало всяческих неординарных персонажей, которые в какой-то момент времени бывали весьма полезны, но при длительном общении вызывали тупое раздражение. Одним из таких и был Слышь-Слышь. Вообще-то, его звали Дима, но уж так повелось, что широкой публике он был известен именно как Слышь-Слышь.
У СС было весьма интересное хобби: он собирал ключи. Да-да, самые обыкновенные ключи от всяких разных замков. И что самое интересное – он всегда таскал свою коллекцию с собой. Так, на всякий случай. Вдруг ему удастся заклеить симпатичное хрупкое создание женского пола с поясом верности на самом интересном для СС месте. А у него ключик как раз с собой! Буратино хренов!:-) В общем, Слышь-Слышь помог нам открыть замок, а с одного из ключей из его коллекции был сделан дубликат. Ну, хотя, сейчас речь уже не об этом…
История о том, почему Диму назвали именно Слышь-Слышем, всенепременно должна войти в краткий курс истории нашего университета, а сам он должен стать одним из центральных персонажей этого курса. Достоверно не известно, сколько же именно времени СС провел в стенах нашей альма-матер. По моим подсчетам, ну никак не меньше лет восьми. Хотя, скорее всего, я ошибаюсь в сторону уменьшения.
У Димы была дурацкая привычка обращаться к каждому своему собеседнику не иначе как «слышь, слышь, а вот мы вчера с пацанами…»