Ни капли невинности. Хроника стремительной молодости.
Шрифт:
Каждое утро все курящее на крыльце студенчество слушало, как «слышь, слышь, мы вчера с пацанами до 3 утра бухали в „Роднике“, а потом я даже не помню, как домой дошел, вроде никого не избил». На следующей перемене Дима с пеной у рта доказывал, что вчера «слышь, слышь, наши грекам три гола навтыкали, а пенальти там несправедливо назначили». Далее следовал примерно такой диалог:
– Дим, а ты футбол дома смотрел?
– Ну, да, конечно, где ж мне его еще смотреть?
– Ха, Дим, а футбол-то в половине второго показывали, а ты говоришь, что с пацанами до
– Слышь, это, слышь, ты меня не путай, да? Мне отец специально записал футбол. Я домой пришел и на кассете посмотрел, понял? Батя у меня знает, что я, когда бухой, всегда футбол люблю посмотреть.
Не придерешься. Логика – железобетонная.
Я не уверен, был ли в университете хоть один человек, который не был бы знаком со Слышь-Слышем. После истории с ключами, СС стал одним из постоянных гостей в студклубе. В принципе, заслуженно. Некоторые, например я, его терпели, как неизбежное зло. Другие открыто издевались. Большей же части было наплевать. СС занимался всякими полезными делами: гонял за пивом, что-то мастерил, договаривался со всякими рабочими, водилами, малярами, ну и заодно был тем, на ком можно было сорвать зло, совершенно не беспокоясь о моральном состоянии обижаемого. В общем, парень был неплохой, отзывчивый и добрый, хотя и недалекий. Чем все нагло и пользовались.
Когда мы с Птицей выползли из директорского кабинета и, не сговариваясь, отправились к пивному ларьку снимать накопившийся за последние сутки стресс, проблема с ключом стараниями СС уже была решена. Именно его-то мы и встретили по дороге. Дима на всех парах несся в сторону университета, торопливо пожал нам руки и проорал:
– Это, слышь, я вот дубликат сделал. Ну, дубликат ключа от вашей этой комнаты. Давайте, подваливайте!
– Нам сейчас как раз только подвалить и осталось, – мрачно пробурчал Птица, – мало мы только что навалили…
Мы не спеша покурили, купили по паре пива, решили не пить на холоде и побрели в студклуб. Пришли, сели, об батарею открыли бутылки. Все произошедшее накануне казалось каким-то дурацким сном. Хотелось тишины и покоя. Но нет! У нас же появился новый друг – Его Величество Слышь-Слышь!!
– Слышь, пацаны, а вам наверно навтыкали, да? Отчислят, наверно, да? А остальных че – тоже? Да, пацаны, не повезло вам… А, слышь, мне тут пацаны знакомые рассказывали… – Дима не успел договорить.
– Слышь, Дим, у тебя сейчас наверно лекция, да? Знаешь, без тебя тошно… Ты б убрался, а? – резко оборвал его Птица. – Пойдем, покурим еще, – это уже мне.
Мы ушли курить, надеясь, что к нашему возвращению обидевшийся СС уже исчезнет по-хорошему. Вернувшись, мы оба просто свалились от смеха, своим громогласным гоготом разрывая на куски стоявшую в коридорах тишину. Дима, закатав рукава, перевернув и подняв на стол стулья, орудовал веником, невесть откуда взявшимся в нашей захламленной комнатушке.
– Диман, ты чего делаешь? – давясь от смеха, спросил я, впрочем, уже и без его ответа догадавшись, в чем тут дело.
– Как что? Вы ж сами попросили убраться! – с искренним изумлением на лице пролепетал наш новый
А из университета меня и вправду отчислили.
Интересно, что бы Вы сказали преподавателю, который во время лекции произносит: «…как Пушкин, Гумилев, Циолковский, Есенин и многие другие поэты серебристого века нашей поэзии…»? Ну я же не виноват, что моя мама – учитель литературы!!!
К слову, предмет назывался «Общая экономическая теория», и при чем здесь Пушкин и иже с ним, я уже не помню, если честно.
Однако рот зачем-то открыл и посмел сделать замечание…
В общем, экзамен я сдал с шестого раза. И то только после вмешательства моего дядюшки, который был лично знаком с деканом факультета.
Все дело в том, что в последний раз этот злосчастный экзамен я сдавал 4 июля – в день независимости США и первый день отпуска всего профессорско-преподавательского состава. Именно в этот день подписывался приказ о переводе студентов на следующий курс.
По поводу же моего экзамена, как оказалось позднее, организовали чуть ли не тотализатор, и поэтому – на всякий случай – мою фамилию сотрудники деканата не стали включать в список переведенных в тексте приказа.
Экзамен я сдал, получил оценку «хорошо», и со спокойной совестью отправился на каникулы – бездарно прожигать лето 1997-го года. Эххх, было же время!!!
С не менее спокойной совестью 1 сентября этого же года я явился на занятия с абсолютной уверенностью в том, что уж теперь-то никакие жирные коровы не помешают мне получить так необходимое – ха-ха! – высшее образование… Проблема возникла 27 октября – за один день до моего восемнадцатилетия. Никогда не дремлющий военкомат поспешил поздравить меня, прислав открытку. Ой, блин, т. е. повестку. «Явиться 28.10.97 г. в 7:00 для прохождения медкомиссии…» ну и далее по тексту… Ндааа, подарок, блин, на день рождения…
Но делать ничего не оставалось. Поэтому, опасаясь проспать нужную мне остановку, утром 28-го я трясся в перекособоченном троллейбусе среди представителей похмельного пролетариата.
Государство, в котором нам с вами довелось жить, как ни прискорбно это понимать, – гигантская машина, направленная на подавление личности каждого отдельно взятого гражданина. Государство унижает, грабит, совершает непростительные ошибки, забывая извиняться, и при этом требует от нас неукоснительного соблюдения своих законов и демонстрации всемерного уважения к себе. Точной уменьшенной копией этого маразма является доблестная российская армия.
Какой, интересно, чиновник догадался выделить учреждению, которое каждый день собирает в своих стенах не меньше нескольких сотен потенциальных призывников, здание на окраине города, среди скопления всякого рода промышленных баз, и куда от ближайшей остановки общественного транспорта идти пешком не меньше 30 минут по беспролазной слякоти?! Дойдя до военкомата, ты уже ощущаешь себя бесправным быдлом, лучшая участь для которого – сгинуть навечно в очередной «горячей точке». Видимо, на это все и рассчитано.