Ни пуха вам, ни пера
Шрифт:
Ну, бог с ним, пусть плавает.
Охотились мы, значит, охотились там на диких уток, долгонько что-то полевали да и заполевали дикого гуся-казарку.
Как всегда, правду говоря, дикий тот гусь мимо нас и не летел и не плыл, однако мы его заполевали.
Как это делается, говорить не буду: у всякого охотника свой стиль охоты, так что трудно мне все это настолько типизировать, чтобы всем было понятно.
Заполевал гуся мой приятель: у него, видите ли, было больше патронов, а я свои деньги забыл дома.
Но
– Ты, - говорит, - не волнуйся и от зависти не мрачней: есть будем вместе!
У казарки было подбито крыло, а так больше ничего у нее не было прострелено, и пока мы собирались ехать на станцию, она себе ходила по хате и начала уже кушать хлебные крошки и пить воду.
Мы долгонько собирались выезжать на станцию, долгонько и очень сердечно и мило прощались с хозяевами, у которых остановились: уж очень они были симпатичные люди, потом запевали ту, как бишь она?
– да вот ту, что вот так:
Де ти, хмелю, хмелю, зимував,
Що й не розвивався...
А как ехали на станцию, пели уже не про хмель, а про огурчики:
Сама буду поливати
Дрiбною сльозою...
А хозяин, сидя на возу, очень громко| высоко-высоко выводил:
Сльо-о-о-з-о-о-ю!
Так громко и так высоко, что из дворов выскакивали люди и глядели нам вслед.
– Что оно такое?
– спрашивали.
– Охотники поехали!
Пели мы до самой станции.
На станции сердечно попрощались с хозяином и сели в вагон.
Нам с приятелем хотелось петь еще и в вагоне, но для боевых и героических песен в голосах иссяк уже весь металл, и мы смогли осилить только грустно-минорное:
Думи моi, думи моi
Лихо менi з вами!
Дошли до вопроса:
Чом вас лихо не приспало,
Як свою дитину?
и замолчали.
Зевнули и сказали один другому:
– Может, поспим!
А гусь-казарка с нами.
Устраиваемся мы спать.
Кошелки, куда можно было бы посадить казарку, у нас не было, до авоськи в то время человечество еще вообще не додумалось, так что возникла проблема, куда пристроить гуся.
Ехали мы в мягком вагоне.
Приятель все-таки додумался.
– Я,- говорит, - возьму его к себе, на верхнюю полку! Со мною он и посидит! Сплю я не очень крепко, скорее - чутко сплю, я и утихомирю, если он забеспокоится.
– Ну, - говорю, - хорошо! . Улеглись. .
Проснулся я утром, смотрю - сидит мой приятель, опустив с верхней полки ноги, и мурлычет:
Чом вас лихо не приспало,
Як свою дитину?..
– Почему, - спрашиваю, - такую грустную, да еще с утра?
Приятель, ничего не говоря, протягивает позади себя руку, что-то такое берет и показывает. Смотрю: казарка. Но уже не живая, а мертвая.
– Упокоилась?
– спрашиваю, - Как же это так?
– Выходит, - говорит, прислал! Но я же сплю не очень крепко,
– Да вижу, - говорю.
– Ты бы лучше спел:
Чом вас лихо не приспало,
Як я дику гуску?
Дискуссия о том, как считать теперь гуся: убитым на охоте, то есть законной дичью, или умершим своей смертью, то есть дохлым, продолжалась недолго.
Постановлено было считать его законной дичью: его хоть и в крыло, но все же подстрелили, и, как очень часто случается с ранеными, он потом не выдержал и потихонечку отдал богу душу.
А о том, что казарка спала с приятелем на верхней полке, в мягком вагоне, в поезде Купянка-Харьков, постановили - забыть и никому не говорить.
Так и сделали.
Гуся съели по приезде на другой день.
Все крепко хвалили очень вкусного гуся, а хозяйка отрезала у него крылья, сложила их веером и намеревалась прибить их как раз против письменного стола в кабинете моего приятеля, чтоб и кабинет украсить и чтоб крылья те повседневно напоминали ему счастливую охоту на диких гусей.
Приятель, глядя на такое к себе внимание, нежно и говорит жене:
– Благодарю тебя, мое серденько, за такое твое внимание ко мне, но я очень тебя прошу: прибей эти крылышки у себя над туалетным столиком: они очень красивые и так украсят твою комнату! К тому же, мое серденько, это будет мой тебе скромный подарок.
И приятель поцеловал свою симпатичную жену.
А она поцеловала его.
Как противники весенней охоты вообще, мы больше всего полевали диких гусей осенью, когда они летят в теплые края, задерживаясь у нас на Советской Украине, чтоб отдохнуть и попастись на изумрудных всходах буйной озими.
Ночью они пасутся, а днем прилетают на озера и плавают себе, весело гогоча.
Одно плохо, что они никогда не плавают у берега, а плавают посреди озера, озера же они выбирают большие, так что охотиться на них очень и очень нелегко.
Дикий гусь-птица крайне осторожная и весьма чуткая, подкрасться к ней трудно.
Случайно, ясное дело, на вас может налететь стая гусей, случайно иногда и вы можете наткнуться на гусиную стаю, выплыв неожиданно из-за камыша, но что это за охота, ежели она случайная.
Настоящий охотник на случайность не рассчитывает, ему интересно охотиться по определенному плану, по определенной системе!
Случайно можно и тигра бахнуть, но благодаря этому случаю никто не даст вам клички "Тигровая смерть".
Одной благодатной осенью мы с приятелем решили поохотиться на диких гусей как следует, по-настоящему.
Мы знали большое озеро, где ежегодно осенью останавливались гуси, и жили там недели две, а то и больше.
Сидя на лугу, под стогом сена, вечером, после того как постояли на утином перелете, мы говорили про охоту на гусей.