Ни слова о деньгах

Левитина Наталия Станиславовна

– Угораздило пацана влюбиться в стервозную тётеньку.

– Она вовсе не стервозная. Да, угораздило.

– Ничего. С глаз долой – из сердца вон. Это сейчас Елена перед ним каждый день мелькает. А вернётся Андрей домой – быстро её забудет.

– Ты серьёзно так думаешь?

– Угу.

– Надеюсь, ты права. Не хочется, чтобы у него окончательно снесло башню.

Перед Дашиными глазами возник бушующий океан, стихия… Взмывают один за другим серо-зелёные валы с белой пенистой кромкой и падают вниз с чудовищной высоты. И эта многотонная

масса воды захлёстывает пляшущий в водовороте парусник, с треском ломаются мачты, рвутся канаты, смывает с палубы людей… Остатки растерзанного судёнышка исчезают под водой…

Из океана Даша перенеслась в Америку, штат Невада, и увидела песчаную пустыню, и чёрную кобру, подпирающую капюшоном небо и грациозно танцующую на горизонте. Танцуя, извиваясь, кобра приблизилась, закручивая вокруг себя безумный хоровод и затягивая в него деревья, машины, дома, электровышки… Всё это дробилось, ломалось, смешивалось, вертелось и уносилось высоко в небо…

Звонок в дверь заставил Дашу вздрогнуть, наваждение растаяло, океан успокоился, смерч умчался. Рядом сидела немного пьяная Люся с третьим бокалом вина в руке.

– Кто это к тебе по ночам ходит? – с подозрением осведомилась она. – Почти девять вообще-то.

– Наверное, соседка, – предположила Даша. – Жанна. Ей постоянно что-то надо – соль, фен, поболтать.

– Для «поболтать» у тебя есть я. Пусть отжимается.

Но это была не Жанна, а Паша Калинин.

Он ввалился в прихожую, морозный и заснеженный, с красными щеками. И невероятно обрадовался, увидев Дашу в коротком халатике. Но тут же расстроился, обнаружив, что она не одна.

– Бонсуар, девочки!

– Паша! – изумилась Дарья. – Ты зачем пришёл?

– Так ты встречаешь гостей!

Пашин взгляд метался вверх-вниз, не в силах выбрать, где ему успокоиться: на роскошной груди, отчётливо обрисованной шёлковой тканью, или на голых ногах. Не выдержав яростного артобстрела, Даша попятилась и обхватила себя руками. Из-за её плеча высунулась заинтересованная Люсина мордочка.

– Здрасте! Вы кто, молодой человек?

– А это и есть тот самый Паша Калинин.

– Тот самый? – обрадовался Паша. – Значит, ты про меня рассказывала? А я принёс камеру. Подержи-ка.

Он вручил тяжёлый футляр с профессиональным фотоаппаратом Дарье и стал раздеваться. По-хозяйски сунул ноги в сланцы «Адидас» чудовищных размеров.

– Вижу, вы тут далеко не в первый раз, – ехидно заметила Люся. Она изучала посетителя не менее внимательно, чем он минуту назад осматривал Дарью. Они прошли в гостиную, где на журнальном столике красовались последствия девичника – недоеденный сыр и печенье, початая бутылка вина…

– А что значит «бонсуар»?

– Добрый вечер, – блеснула знаниями Даша.

– А ты говорила – двоечник! А он по-французски шпарит только так!

– Так, значит, ты сказала, что я двоечник? – приуныл Павел.

Даша смутилась.

– Нет, что ты! – жарко возразила она. – Нет, ну… Конечно, говорила, но в совершенно ином

контексте! Сказала: подумать только, был шалопаем и двоечником. А теперь – круглый отличник, причём на всех фронтах.

– А-а, – удовлетворённо протянул Паша. – Такой консенсус меня устраивает.

– Консенсус? Что это? – спросила Люся. – Знаете, вы друг друга стоите. Оба говорите на непонятном мне языке. А зачем фотик?

– Раздевайтесь. Устроим фотосессию, – скомандовал Паша.

Даша зажала Люсе рот ладонью, остановив возмущённый вопль.

– Тише, не ори. Мы с Пашей договорились пофотографировать кукол.

– Зачем их фотографировать?

– Будет красиво, – объяснил Паша.

* * *

Фотосессия продолжалась до десяти вечера, причём хозяйка кукол испытывала экстаз, преданный фотограф – рвение, а Люся ворчала, что они занимаются непонятной ерундой, а завтра вообще-то всем на работу. Но потом и Люся втянулась в процесс. Они переодевали кукол, выстраивали композиции, ставили свет, подстёгивая вдохновение второй бутылкой вина. В заключение, конечно, сделали несколько совместных снимков. Когда с помощью автоспуска фотографировались втроём, едва не уронили Люсю.

– Стоп, не надо падать, – Паша ловко подхватил пьяненькую барышню. – Кажется, девушка готова. Даш, куда её пристроить?

– Отнеси, пожалуйста, в спальню.

…Оставшись вдвоём, они скинули отснятый материал на Дашин компьютер. Сидели у стола плечом к плечу и смотрели на экран.

– Неземная красота! Теперь, Колечкина, надо сделать сайт.

– Зачем?

– Как зачем? Выложишь фотки, народ придёт полюбоваться, все будут тебя хвалить. Разве не приятно?

– Не знаю…

– Надо попробовать! Тебе есть чем гордиться. А если сайт раскрутится, можно на нём и деньги зарабатывать.

Даша недоверчиво хмыкнула и пожала плечами. Ей, конечно, понравился результат фотосъёмки. Снятые с увеличением и при разном освещении, её куклы и их ослепительные наряды смотрелись ещё эффектнее, чем в жизни. Но выкладывать снимки в Интернет…

Нет, ей нечем гордиться, её до сих пор преследовало чувство вины. Родителей нет уже три с половиной года, а она, наверное, так и будет мысленно оправдываться, каяться перед ними, что не смогла достичь намеченных целей. Сошла с дистанции практически в начале пути – даже не защитила кандидатскую. А Андрей «спрыгнул» и вовсе на старте – одолел всего два курса химфака.

Ну и детки!

– Даже Люся не понимает, зачем я трачу столько времени на кукол.

– Тогда тебе тем более будет полезно узнать мнение других людей. Ты же талантище… Ой, Дашка-а…

В этот момент Паша настолько расчувствовался, что тут же заключил «талантище» в крепкие объятья. А ещё – горячо поцеловал Дашу прямо в губы.

Даша извернулась, яростно задрыгалась, как лягушка, сбивающая сметану, выскочила из-за стола – подальше от Паши.

– Ты что себе позволяешь?! – воскликнула она. – Бессовестный!