НИЧЬЕ ВРЕМЯ
Шрифт:
– Здорово, братва! – разнеслось за окнами. Я перегнулся через подоконник, окинул взглядом стену «Ассоли». И обнаружил на два этаже выше открытые окна, из которых и доносились блатные аккорды в неожиданном переложении для бас гитары.
– Давно я не давил кишки наружу,
Давным-давно кишки наружу не давил,
И вот совсем недавно обнаружил,
Что я давно кишки наружу не давил.
А ведь бывало я как выдавлю наружу!
Никто из наших так наружу не давил!
И я тогда один за всех давил наружу,
За
Невозможно было даже представить больший контраст, чем тихий голос Зои Яценко, солистки «Белой Гвардии» и этот немыслимый шансон на бас гитаре. Но песня, почему-то, мне нравилась. А певец, исполнив проигрыш на трех аккордах, стал сокрушаться дальше:
– Бывает щас я иногда давлю наружу,
Но это щас, совсем не как тогда.
Совсем не так мне давится наружу,
Давить как раньше я не буду никогда…
Я захохотал. Все атрибуты блатных песен присутствовали – лирический герой вспоминал дни былой славы, описывал свое нынешнее состояние и сокрушался, что былого великолепия ему уже не добиться.
И было у меня сильное подозрение, что если прокрутить эту песенку по «Радио Шансон», то девяносто процентов слушателей даже не заподозрят насмешки.
Гитара издала несколько вздохов. И тот же голос запел новую песню:
– Никогда в психушке не лечился,
Ты меня не спрашивай о ней…
Музыка прервалась. Кто-то печально вздохнул и принялся перебирать струны.
Я больше не колебался. Порылся в картонной коробке, достал бутылку водки и батон копченой колбасы. Выскочил на площадку, захлопнул дверь и двинулся вверх по лестнице.
Найти квартиру полуночного барда оказалось не сложнее, чем обнаружить спрятанный в кустах отбойный молоток.
Включенный отбойный молоток.
– Перестали птички петь,
Красно солнышко не светит,
У помойки во дворе
Не резвятся злые дети…
Я позвонил, совершенно не уверенный, что меня услышат. Но музыка прервалась, а через полминуты дверь открылась.
На пороге, добродушно улыбаясь, стоял невысокий коренастый мужчина лет тридцати. В руках он держал предмет преступления – бас-гитару. С каким-то мрачным удовлетворением я заметил, что он тоже стрижен «под бандита». На барде были заношенные джинсы и очень занятная футболка – десантник в русском обмундировании огромным ножом перерезал горло негру в американской форме. Ниже шла гордая надпись: «Мы можем напомнить, кто выиграл Вторую Мировую войну!»
– Тоже ничего, – глядя на мою футболку сказал гитарист. – Давай.
Забрав водку и колбасу он двинулся вглубь своей квартиры.
Я посмотрел на него сквозь Сумрак.
Человек.
И такая перемешанная аура, что я с ходу отказался от попыток понять его характер. Серые, розовые, красные, синие тона… ничего себе коктейль.
Я двинулся за гитаристом.
Квартира у него оказалась раза в два больше моей. Ох, не игрой на гитаре он
Посреди чудовищного жилого пространства – пятнадцать на пятнадцать метров, не меньше, стоял стул, перед ним – микрофон на штанге, хороший профессиональный усилитель и две чудовищные колонки.
А еще у стены стояли три огромных холодильника «Бош». Гитарист открыл самый большой – тот оказался абсолютно пустым, и поместил бутылку водки в морозилку. Пояснил:
– Теплая.
– Холодильником не обзавелся, – сказал я.
– Бывает, – согласился бард. – Лас.
– Чего «лас»? – не понял я.
– Зовут меня так. Лас. Не по паспорту.
– Антон, – представился я. – По паспорту.
– Бывает, – признал бард. – Издалека пришел?
– На восьмом живу, – объяснил я.
Лас задумчиво почесал затылок. Посмотрел на открытые окна, пояснил:
– Я открыл, чтобы не так громко было. А то уши не выдерживают. Собирался тут звукоизоляцию делать, но деньги кончились.
– Это, похоже, общая беда, – осторожно сказал я. – У меня даже унитаза нет.
Лас торжествующе улыбнулся:
– У меня есть. Уже неделю, как есть! Вон та дверь.
Вернувшись – Лас меланхолично нарезал колбасу, я не удержался и спросил:
– А почему такой огромный и такой английский?
– Ты фирменную наклейку на нем видел? – спросил Лас. – «Мы придумали первый унитаз». Ну как его не купить, за такую надпись-то? Я все собираюсь наклейку отсканировать и чуть-чуть подправить. Написать: «Мы первыми догадались, зачем людям…»
– Понял, – сказал я. – Зато у меня установлена душевая кабина.
– Правда? – бард поднялся. – Три дня помыться мечтаю…
Я протянул ему ключи.
– Ты пока закуску организуй, – радостно сказал Лас. – Все равно водке еще минут десять стыть. А я быстро.
Хлопнула дверь и я остался в чужой квартире – наедине с включенным усилителем, нарезанной колбасой и огромными пустыми холодильниками.
Ну и дела!
Никогда не думал, что в таких домах могут существовать непринужденные отношения дружной коммунальной квартиры… или студенческого общежития.
Ты воспользуйся моим унитазом, а я помоюсь в твоей джакузи… А у Петра Петровича есть холодильник, а Иван Иванович обещал водки принести – он ей торгует, а Семен Семеныч закуску режет очень аккуратно, бережно…
Наверное, большинство здешних жильцов покупало квартиры «на века». На все деньги, что только сумели заработать, украсть и занять.
А только потом счастливые жильцы сообразили, что квартира подобных размеров нуждается еще и в ремонте. И что с человека, купившего здесь жилье, любая строительная фирма сдерет три шкуры. И что за огромный метраж, подземные гаражи, парк и набережные надо ежемесячно платить.