Ничего личного. Дилогия
Шрифт:
— Люди смертны, — заметил Кобба.
— Мы стали перебрасывать сюда оборудование, технику. Сначала построили терминал. Потом, когда Морось начала принимать нынешние границы, поставили базу там, где искажения не мешали работе. Попытались остановить Морось, но только определили ее границы. Построили канатную дорогу за пределы Мороси.
— Сколько усилий и средств потрачено! — покачал головой Кобба. — А толку?
— Ну почему же, — несогласилась Яни-Ра, — Кое-что мы успели. Частично разобрались с вашими технологиями. Выяснили, что плоть мира упрочняется, а пленки, как и вся нечисть Мороси, препятствуют этому и питаются
— И доставили сюда виновника катастрофы, — хмыкнул Кобба и посмотрел на Пустого, — Или его сыночка, похожего на младшего инженера Мота как две капли воды.
— Я не аху, — процедил сквозь зубы Пустой. — Что ты знаешь о моем отце?
— После расскажу, — рассмеялся Кобба, — Вот доберемся до Бирту — и расскажу. Только отца твоего звали не Мот. Именем Мот звали одного из аборигенов, которого мы отловили для видовой трансформации. Смею надеяться, что косточки настоящего Мота давно сгнили в глубинах Мороси. Разве только…
Кобба вдруг побледнел.
— Разве только твой отец…
— Он не аху, — кивнула Яни-Ра, — Мы не знаем, кто был его отец. И я ничего не могу сказать насчет катастрофы, которая тут произошла, но мне все чаще кажется, что весь тот ужас, который мы видим здесь последние тридцать пять лет, — это бледная тень того ужаса, который мог бы быть. И, судя по всему, остановил его отец… Пустого.
— Я думал, что он просто ошибся, — пробормотал, опустившись на камень, отшельник, — Я думал, что Мот… что младший инженер Содца просто ошибся. Он что-то перепутал. И сошел с ума. От осознания беды, которую навлек на Киссат. Я едва не пристрелил его тогда, но он скрылся. Он открыл врата и скрылся. За ним рванулся великий мастер, чуть ли не с десяток лучших инженеров, но тут… Тут мне пришлось бежать. Процесс стал неуправляемым. Вы хотите сказать, что его отец, Содда, точнее, нет — обычный глупый и безмозглый абориген с дурацким именем Мот разобрался в работе сложнейшей установки? Да даже я не смог бы ее остановить! Если только сломать!
— Пустой — отличный механик, — заметил Рени-Ка, — Возможно, его отец тоже был хорошим механиком.
— И он, для того чтобы уйти в другой мир, всего-навсего открыл дверь? — расхохотался Кобба.
— Предложи другое объяснение, — развела руками Яни-Ра, — Но открыл он дверь или не открыл — ключа он никому не отдал. В любом случае вряд ли на это был способен младший инженер Содца.
— Для этого вы его сюда тащили? — закричал Кобба. — Для этого вы стирали ему память? Чтобы выудить его наследственные навыки? Чтобы вырезать из его памяти этот самый ключ? Или чтобы он смог разобраться с изобретением ненавидимого вами Киссата? Чтобы вы смогли захватить его в свои руки? Хотите подчинить себе четырехмирие? Или даже выбраться за его пределы?
— Ты зря кричишь, — ответила Яни-Ра, — Да, для того чтобы добраться до сердцевины человека, нужен не скальпель, а хороший эмпат. Йоши-Ка был очень хорошим эмпатом, но даже простой контроль над этим, как ты говоришь, сыном глупого и безмозглого аборигена ему давался с большим трудом.
— Что ж, — развел руками Кобба, — на Пустом и на мне вы обломали ваши зубки. Отсутствие панциря не помогло раздолбить ни эту черепашку, ни ту. Я, кстати, помню прежнего Йоши-Ка. В Поселке я его едва узнал: работа его здорово состарила. Или боль… Может, он и был отличным эмпатом, но никогда не переставал быть мерзавцем. И вот итог его жизни: обиженная девчонка убивает его в честном бою. Шустрая девчонка. Кстати, что вы тут делаете до сих пор? Тем более теперь, когда вас осталось двое, а ваши базы разгромлены? Подождите, сейчас я угадаю. Вы сказали, что плоть мира затягивается. Точно. Я же забыл! Вы уже просто не можете вернуться домой. Связь еще осталась. А вот дырочка захлопнулась. Но надежда не пропала? Вдруг помогут технологии ужасных аху? Так?
— Не совсем, — ответил, поджав губы, Рени-Ка, — Да, уже больше двадцати лет мы оторваны от нашего мира. Да, у нас есть еще слабая связь. Здесь волею случая задержалась последняя смена, от которой теперь осталось только двое. Но это не значит, что у нас нет задачи.
— И ваша задача — Бирту! — расплылся в улыбке Кобба. — Вы хотите запустить мой проект.
— Остановить его, — процедила Яни-Ра. — Или он продолжает работать, или что-то еще не дает развеяться пленкам, поддерживает Морось!
— Там кто-то есть, — сказал Пустой. — Мелькнула фигура. Я видел человека у терминала аху.
— Может быть, — пожала плечами Яни-Ра. — Где еще спасаться от нечисти? Если сюда прошли мы, мог бы пройти и еще кто-то.
— Посмотрим, — задумался Пустой.
46
Завтрак прошел в молчании. Даже Ярка, которая вдруг начала щебетать о чем-то вполголоса, столкнувшись взглядом с Лентой, испуганно примолкла. Неожиданно с серого неба пошел мелкий дождь.
— Морось — она и есть Морось, — пробурчал Рашпик.
Филя проглотил последний сухарь, запил его сладким отваром, сунул чашку в мешок и вскочил на ноги.
— Разве это дождь? Вот по осени дожди бывают! А уж поближе к Мокрени…
— Никто ничего не говорил о Галаду, — вдруг заметила Лента.
Кобба вздрогнул, поднял голову, посмотрел на девчонку.
— Пошли, — встал Пустой, — Что говорить о Галаду, если он сам о себе говорит. Или эти… которые все время повторяют: «Я слуга Галаду». Или Тарану.
— Ты знаешь слово «Тарану»? — удивился Кобба.
— Вери-Ка стал Тарану, — объяснил Пустой. — И я встречался однажды с чем-то подобным. Но тут есть одна тонкость: когда говоришь с Тарану, то говоришь с кем-то, кто не здесь. С кем-то, кто далеко.
— Чего он от тебя хотел? — спросила Яни-Ра.
— Я уж думал, что вы раскопали все, что у меня в голове, — прищурился Пустой, — Ключ он хотел, о котором тут говорили, кстати. Но никакого ключа у меня нет. Пойдем. Посмотрим хотя бы на дверь. И на то, что там работает.