Ничего личного. Книга 5. Общий файл
Шрифт:
– Не могу, мистер Санторо, - раздался неуверенный голос.
– Кажется, его телохранитель мертв.
– Подъем, красавчик, твой лайнер прибыл.
Тяжелый сапог снова встретился с ребрами, и Амадео дернулся. Соленый воздух щекотал ноздри, лицо обвевал легкий ветерок. Он открыл глаза - мешок сняли, но светлее не стало. На улице стояла глубокая ночь.
В лицо ударил свет фонаря. Чья-то рука схватила его за волосы и приподняла над асфальтом.
– Хорош, - пробасил кто-то.
– Как там у нас с комплектацией?
– Полная загрузка, - донеся слева ответ.
–
– Этого взять обязательно. Хорошие бабки выручим.
– За такой товар много не дают, - в голосе говорившего слышалось сомнение.
– То ли дело молоденькие девчушки...
– Ты его харю видел? С руками оторвут. Хватит трепаться, швыряй его в трюм, времени в обрез.
Амадео подняли и куда-то поволокли. Он попытался сопротивляться, но после нескольких сокрушительных ударов в солнечное сплетение оставил попытки. В голове все плыло, дышать было трудно и почему-то морозило, хотя ночь была теплая.
– Ваша каюта, сеньор, - чья-то рука втолкнула его в трюм. В темноте Амадео споткнулся и упал - руки по-прежнему были связаны за спиной - и врезался лбом во что-то твердое.
Послышалось недовольное бухтение.
– Смотри, куда прешь. Чуть коленную чашечку мне не выбил, кретин...
– Простите, - пробормотал он, с трудом садясь. Куда бы он ни двинулся, обязательно натыкался на чьи-то руки и ноги. Да сколько же тут людей?..
Темнота давила, доносящиеся отовсюду вздохи, шепотки и бормотание сводили с ума. Амадео подтянул колени к груди, стараясь занимать как можно меньше места, и втянул голову в плечи. Клаустрофобия неумолимо наступала, грозя снова похоронить под своим гнетом, и ему ничего не оставалось кроме как уступить ей в надежде снова отрубиться.
Но долгожданное облегчение все не наступало. Вокруг становилось теснее - еще нескольких человек забросили в трюм, один из них приземлился прямиком на Амадео, заставив того потерять и без того хрупкое равновесие. Он ударился головой о переборку и зажмурился, борясь с головокружением. Люди вокруг роптали, но никто не помог ему подняться. Свалившийся на него тип отполз куда-то и съежился. Из его груди рвались глухие рыдания.
– А ну заткнись!
– прикрикнул на него кто-то. Кажется, это был тот, в чье колено минутой раньше влетел Амадео.
– Еще твоего хныканья тут не хватало!
Однако пленник не прекращал. Вдруг раздался глухой удар, затем стон. И за ним - тишина.
– Чем ты его, Марко?
– спросил недовольный голос.
– Ногами, чем ж еще, - неизвестный отхаркнул и сплюнул.
– Ручки-то вот они, за спиной.
Гогот. Амадео закрыл глаза, пытаясь справиться с накатившей тошнотой. Оставив попытки провалиться в благословенное забытье, он запретил себе думать о том, сколько продлится морское путешествие. Паника и без того продолжала наступление, и если он не возьмет себя в руки, то рискует сойти с ума.
– Это последний, - услышал он уже знакомый голос одного из оставшихся наверху людей.
С гулким звуком захлопнулась тяжелая дверь.
Это плавание Амадео запомнил на всю жизнь.
Он не считал дни и ночи - чувство времени попросту стерлось, когда он то выныривал, то снова погружался в бездну ужаса. Его трясло в лихорадке, бросало то в жар, то в холод, зуб на зуб не
– Когда ж ты сдохнешь, - выплюнуло одно лицо, молодое, перекошенное злобой. Во рту недоставало нескольких зубов.
– Ставку сделать хочешь?
– спросило лицо постарше и расхохоталось.
Смех подхватили остальные. Никто к нему не прикасался - у всех руки были крепко связаны за спиной. Их освобождали только в одном случае: когда пленных по одному водили за переборку, где стояло большое эмалированное ведро. Затем узлы затягивались по новой. Дважды в день человек, одетый в матросский бушлат, оставлял посреди трюма поднос с хлебом и жбан с ржавой водой. Не проходило и нескольких минут, как на подносе не оставалось ни крошки, а вокруг жбана толпились заключенные. Они по очереди погружали рты в воду и пили, как звери на водопое. Никто никого не толкал, все терпеливо ждали своей очереди, зная, что это единственный шанс на выживание. Вот только и не помогали никому - каждый сам за себя.
Амадео и не пытался вставать - борьба с паникой, страхом и болезнью отнимала все силы. Вдобавок во время общей трапезы вокруг ненадолго образовывалось пустое пространство, и он использовал эту передышку, чтобы собраться с мыслями, хотя в голове все плыло из-за температуры, и накатывала тошнота. Из обрывков разговоров он понял, что похитившие его люди - работорговцы, но куда направляется корабль, никто не знал. В любом случае, сейчас он был бессилен что-либо предпринять - из трюма их не выпускали, и Амадео прилагал все усилия, чтобы не сойти с ума до того, как судно причалит в каком-нибудь порту.
– Жив еще?
Амадео очнулся от забытья и мутным взглядом уставился на тяжелые армейские ботинки перед носом. Рядом нацелилось в пол дуло автомата.
– Жив, ага. Шевелится. Хрена его припечатало, знал бы, что больной, не тащил бы сюда. Перезаражает всех.
– Да плевать, подумаешь, сдохнет парочка. Главное, чтобы этот выжил. Босс не простит, если такой красавчик скопытится.
Смех.
– Сунь ему аспирин, авось доживет.
Чья-то рука стиснула челюсть. Между зубов проскользнула таблетка, и рот наполнился горечью. Тюремщик, нижняя половина лица которого заросла кучерявой бородой, дал Амадео отпить пару глотков из фляжки.
– Хватит, тебе и так нехилая привилегия. Если бы не босс, выкинул бы тебя за борт, отброс, - он сжал лицо Амадео сильнее.
– Не люблю красивых мужиков.
– Предпочитаешь страшных?
– не удержался от колкости Амадео. Несколько глотков воды оживили злость, похороненную глубоко внутри, и теперь она рвалась наружу.
Глаза бородатого сузились.
– Шутить удумал? Видать, не сильно-то ты и болен, раз рискуешь мне хамить.
Амадео молча смотрел на него. На потрескавшихся губах заиграла легкая усмешка.