Ничего личного
Шрифт:
Впечатление оказалось слишком сильным. Сосредоточившись, она попыталась разглядеть отдельные части и сцены.
Отец Джейка, возвращающийся к жене, но не знающий, что Руби беременна, — она всегда была уверена, что ошибки тут не было, но теперь узнала, что был мир, в котором он знал и остался с ней, и мир, в котором он знал, но все равно ушел…
Подросший Джейк начинает интересоваться музыкой, а не компьютерами, подсаживается на наркотики вместе с Рики Карстейрсом, помогает Рики завязать
Маммограмма и результаты биопсии — анализы сделаны слишком поздно…
Она лишь ранит подозреваемого в деле Мартинеса, а не убивает его — она промахивается и получает пулю, а его убивает другой полицейский, комиссия по расследованию принимает решение не в ее пользу; она уходит в отставку через двадцать лет, вместо того чтоб остаться; работа ей надоедает, и она увольняется через десять лет; поступает в вечернюю школу, чтобы завершить образование и получить диплом…
Вердикты присяжных, обвинения вместо оправданий, и наоборот, она ловит Дарена Хайтауэра после первой жертвы, а не после седьмой…
Или решает пойти совсем на другую работу…
Или узнает обо всем этом задолго до сегодняшнего дня, когда она еще молода и полна энергии, ищет острые ситуации и рада, когда находит их. И убеждает себя, что использует их не для личной выгоды, а как силу для блага всеобщего. Как то, что спасает жизни, в буквальном и переносном смысле, разоблачает продажных и вознаграждает хороших и достойных. Даже один человек может переломить ход событий — разве не так всегда говорили? А возможности здесь простираются намного шире ее судьбы…
Правительство с совестью вместо повестки дня, школы и больницы вместо войн, ни бунтов, ни убийств, ни террора, ни Ли Харви Освальда, ни Джеймса Эрла Рея, ни Сирхана Сир-хана, ни 11 сентября…
И, может быть, ни девятилетнего мальчика, найденного голым и мертвым на свалке…
Она внезапно осознала, что стоит, тяжело прислонившись к стене дома и пытаясь не упасть, а Страх выворачивает ее наизнанку.
Рафе Паско кашлянул:
— Как вы себя чувствуете?
Она лишь взглянула на него, не в силах говорить.
— Вот откуда у меня такая уверенность, — продолжил он. — Из-за вашей э-э-э… аллергической реакции. Если в вашем мире случится любой «пробой», независимо от его масштаба, то вы его почувствуете. И вам станет плохо. А уж если вы попытаетесь что-то сделать… Ну, сами видите, что с вами стало, когда вы об этом только подумали.
— Отлично, — пробормотала она. — И что мне теперь делать? Стараться до конца
Паско немного смутился:
— Я не это имел в виду. Вы так себя чувствуете из-за текущих обстоятельств. Как только чужеродные элементы будут удалены из вашего мира, — он взглянул на джип, — вы начнете чувствовать себя лучше. Плохие ощущения начнут ослабевать.
— И сколько времени на это уйдет?
— У вас все будет в порядке.
— Это не ответ.
— Думаю, я уже ответил на достаточное количество вопросов. Он направился к своей машине, но она удержала его за руку:
— Всего один вопрос. Честно. Всего один.
Паско заколебался, словно решая, стряхнуть ли ее руку.
— Какой? — спросил он наконец.
— Эта моя так называемая аллергическая реакция. Она чем-то вызвана или это просто неизбежное зло? Наподобие сенной лихорадки или нечто вроде слабого места в организме?
— Нечто вроде слабого места. — Паско усмехнулся. — Иногда, если в линии жизни человека происходит отклонение, развивается определенная… чувствительность.
Руби покорно кивнула:
— Это еще один способ сказать, что я уже получила достаточное количество ответов?
Паско помедлил, прежде чем ответить:
— Все эти «могло быть», «могла бы сделать» и «если бы знать заранее», о которых вы думали.
— И все они уже произошли. — Слова сорвались с ее губ даже быстрее, чем она осознала, что хочет сказать.
— Я знаю, что вы ничего не сделаете, — сказал он, чуть понизив голос и приблизившись. — И помешает этому совесть, которая вас мучила и продолжает мучить, даже издалека. Даже гипотетически.
Руби поморщилась:
— Моя нечистая совесть? Причина действительно в ней?
— Не знаю, как это сказать иначе.
— Ясно. — Она вдохнула, понемногу приходя в себя. — Полагаю, это отучит меня зря тратить время на мысли о том, как все должно быть.
Паско нетерпеливо нахмурился:
— Не как должно или не должно. А просто как есть.
— Без вторых шансов?
— Без вторых, третьих, сотых, миллионных шансов, — поправил ее Паско. — Их может быть сколько угодно. Но без второго шанса надо воспользоваться первым.
Руби промолчала.
— Именно это отравляет систему и заставляет события развиваться неправильно. Вы живете внутри системы, внутри механизма. Он не предназначен для использования или манипулирования отдельным человеком. Для персонального восприятия. Это система, процесс. Ничего личного.
— Эй, а я думал, что время отправляться уже наступило, — нетерпеливо окликнул Паско мужчина из джипа.
Паско махнул ему и вновь повернулся к Руби:
— Увидимся завтра.