Ничего личного
Шрифт:
– Интересно, а почему женщины открывают рот, когда красят глаза?
Кэти закрыла рот и ухмыльнулась. Действительно, почему?
– Сия велика тайна есть, - сам себе ответил Стив.
– Посмотри, я ровно накрасилась?
– Кэти приблизилась к нему.
– Ээээ, а как это определить?
– Ну, лицо у меня симметричное?
Стив отер рукой мокрое лицо и плотоядно облизнулся:
– У тебя и лицо супер, и все, что ниже, тоже очень даже ничего. Ну ка, иди сюда, - он потянул ее за рукав кимоно.
Кэти ловко вывернулась из черного
– Бери мое. Сухих больше нет.
Он уткнулся носом в мягкую ткань:
– Мммм, как хорошо пахнет.
Когда Стив вышел из ванной, Кэти уже возилась с застежкой платья. Он мягко отвел ее руку и взялся за язычок молнии. Девушка нетерпеливо повела плечами.
– Что ты там рассматриваешь? Давай застегивай.
– Ты уверена, что это тебе нужно?
– Его палец проник под застежку лифчика.
– Это моя личная Линия Мажино. Учитывая, что сегодня я отправляюсь на шабаш журналюг, мне следовало бы усилить его железными заклепками.
Кэти подняла руки, чтобы проверить, на месте ли шпильки, и тут же почувствовала, как мужские руки скользнули под платье и, а губы начали свой путь от плеча вверх к маленькому круглому уху.
– Ты уверена, что Хью не опоздает?
– Теперь его дыхание щекотало щеку.
– Может быть, у нас есть в запасе полчасика?
Сейчас Кэти была готова пожалеть, что Хью Макдермид всегда так пунктуален. Освободившись от мужских рук, она быстро застегнула молнию и только тогда повернулась к Стиву. Одеваться он, похоже, не собирался. Просто обмотал бедра ее полотенцем и теперь с легкой улыбкой на губах ждал ее ответа.
– Надевай штаны, Стив, - с сожалением сказала девушка.
– Хью будет с минуты на минуту.
– Как скажешь, любовь моя.
Он освободил уголок полотенца и позволил ему упасть на пол, затем прошел к комоду. Кэти проводила его сияющим взглядом. Какой он все-таки красивый. Будь ее воля, она запретила бы мужчинам в возрасте до тридцати лет носить рубашки и свитера. Разве можно прятать под одеждой такую спину? Невольно последовав за ним, она легко провела кончиками пальцев по желобку вдоль позвоночника.
Стив выпрямился и замер, а Кэти обхватила руками его талию и приникла щекой к твердым мышцам спины. Некоторое время они стояли молча, глядя друг на друга в зеркало над комодом. Сигнал о пришедшем на айфон сообщении заставил их вздрогнуть.
Кэти со вздохом разжала руки.
– Не думаю, что вернусь очень поздно.
– Эй, детка, я не тиран, - Стив притянул ее за плечи и бережно коснулся губами кончика ее носа.
– Можешь повеселиться, как следует.
– Ничего веселого там не ожидается. И вообще, это не моя компания.
Хотя многих из приглашенных она знала. Не лично, конечно, а по публикациям пятилетней давности в адрес ее отца. Перечень этих имен был длинен, но Кэти помнила его наизусть. После смерти Люка Харди все эти люди никогда не выпадали из поля ее зрения. Не сближаться, но и не терять из виду - такова была ее тактика.
– Жаль.
Кэти подхватила со столика в прихожей вечернюю сумочку и в последний раз взглянула на себя в зеркало - уже критически. Любимое (а, вернее, единственное) вечернее платье ради сегодняшнего вечера было вывернуто на лицо темной, фиолетовой, стороной. Вторая его сторона была тоже из креп-шифона, но мятно-зеленого с небольшими фиолетовыми цветочками. Вырез лодочкой исключал какие-либо украшения на шее, а более чем скромное декольте на спине открывало чуть позолоченные солнцем лопатки - не больше. Ни крошечные серьги-гвоздики, ни бесцветный блеск для губ не отвлекали внимания от глаз - огромных и по-кошачьи зеленых.
– Черт, как ты умудряешься казаться голой даже в длинном платье?
Кэти повернулась к Стиву и насмешливо сморщила нос:
– Просто здесь не хватает драгоценностей. Сто лет назад дама в вечернем платье, но без украшений действительно считалась не полностью одетой.
Лицо Стива выразило горькое раскаяние:
– Прости, детка, я так и не смог тебе купить ни одной цацки.
В своем раскаянии он выглядел таким славным, что Кэти вновь испытала острое желание забросить в шкаф сумочку и босоножки на каблуке и остаться дома.
– Что поделать, журналист может быть либо бедным либо продажным. Я предпочитаю остаться бедной. Зато у тебя все впереди, финансовый гений.
– Избегая соблазна, она ухватилась за ручку на входной двери.
– А бриллианты старят женщину, между прочим.
В сумочке во второй раз пикнул айфон, и девушка, распахнув дверь, поспешила по выложенной валлийским сланцем дорожке к ожидающему у края тротуара такси.
*
Непривычно было видеть Хью в смокинге, пусть и таком старом. Он пододвинулся на заднем сиденье, давая место Кэти, а затем наклонился вперед к водителю:
– Теперь в Мэйфер (8), отель "Рэдиссонблю".
Девушка любовно поправила лацкан его пиджака:
– Не пора ли купить новый костюм, а, Хью? Подозреваю, он тебе еще не раз понадобится.
– Даже не думай, - в притворным ужасе Хью плотнее запахнул полы смокинга.
– Ты не представляешь, в каких переделках мы с ним побывали. Да он весь в дырках от бандитских пуль.
– Ну, конечно, - рассмеялась Кэти.
– А то я пулю от моли не отличу. Знаю я твои переделки. Ты клеил в нем девок еще до моего рождения.
– Всяко бывало, - глубокомысленно протянул Хью.
– И все же, девочка, убери ручонки от моего боевого друга. Потому как я друзей не продаю.
А вот это было чистой правдой. Хью Макдермид не просто остался верен своему старому другу Люку Харди, когда на него ополчились все вокруг, когда он захлебывался в потоках грязи, лившейся на него со страниц таблоидов и экранов телевизоров. Непостижимым образом Хью умудрился добыть доказательства, подтверждающие невиновность Люка, и не его вина в том, что выплывшая, наконец, на свет Божий правда, так безнадежно запоздала.