Ничего личного!
Шрифт:
Тимур сидел рядом со мной с каменным лицом и молчал.
Я вспомнила, как Тим привез меня к себе, как ночью мне показалось, что из моего сердца вытягивают длинную острую иглу, вспомнила, как он прижимал меня к себе и отогревал своим теплом.
Тимур отвел глаза, спросил:
– Ты не жалеешь, что это не Сашка, а я встретил тебя тогда у офиса?
Я повернулась к нему, неожиданно для себя поцеловала его в щеку, вкусно пахнувшую его замечательной туалетной водой, и ответила вопросом на вопрос:
–
Я поднялась, было, но он как-то ловко поймал и притянул меня к себе:
– Правда, что ли?
Вошедшая в кухню Вероника радостно заявила:
– Привет всем! Можете продолжать обниматься, вы мне нисколько не мешаете.
Тимур поймал и ее, перехватил поперек живота и начал щекотать нас обеих. Изнемогая от хохота, мы переползли на диван.
Отдышавшись, Вероника сказала:
– Если бы я съела горячий бутерброд с кофе, фиг бы тебе нас побороть!
Тимур допил свой остывший кофе и, довольно глядя на нас поверх чашки, сказал:
– Ты, Вероника, неспортивно себя ведешь. Лягаешься, как пони нашего президента! Борьба должна быть честной!
Вероника твердо сказала:
– Нет, борьба должна быть бескомпромиссной!
Тимур приподнялся из-за стола, сделав вид, что собирается напасть на нее, и Вероника с визгом умчалась наверх.
Я забрала чашки со стола и переставила их в мойку, на всякий случай стараясь держаться подальше от его длинных рук. Тимур засмеялся и сказал:
– Черт, пойти, что ли, дрова порубить?
Я покраснела.
После завтрака мы с Вероникой занялись высадкой цветов в подвесные кашпо вдоль балкончиков. Вчера я отобрала в цветочном магазине неприхотливые ампельные сорта петуний, герани и других красиво цветущих однолетников. Мы высадили их в смесь магазинной и садовой земли, полили и оставили в кружевной тени под яблоней, чтобы они привыкали постепенно к открытому воздуху.
Часть растений я оставила в торфяных горшочках. Тимур подошел посмотреть на нашу возню, спросил:
– А эти куда?
Я ответила:
– Мы с тетей Катей убрали на кладбище, помыли памятники. Тюльпаны и нарциссы сейчас отцветут, я купила летники, чтобы высадить их. Уже тепло, как раз время. И Вероника хочет проведать бабушку.
Он кивнул.
Мы решили, что поедем на моей «Волге», дорогу на кладбище размыло после весенних дождей, «Ауди» Тимура стало жалко. Мы загрузили цветы и инструменты в багажник, и я хотела было сесть за руль. Но Тимур замахал руками:
– Нет, нет, отдыхай, сегодня я буду вас возить.
Я удивленно посмотрела на него.
Он пояснил:
– Понимаешь, я каждое утро любуюсь, как ты паркуешься на стоянке. Это, конечно, лихо, но даже сверху смотреть страшно, что уж говорить о тех, кто находится в непосредственной близости от тебя?!
Я
– И давно ты за мной подглядываешь?
Он состроил печаль на лице:
– Честно? Давно.
Вероника засмеялась.
Я не нашла, что ответить, и молча уселась на сидение рядом с водительским.
По дороге Тимур молчал по обыкновению.
Он перешагнул через низкую кованую оградку и благодарно посмотрел на нас с тетей Катей: ребята, которые у нас работали, аккуратно уложили внутри тротуарную плитку, установили скамеечку и небольшой стол рядом с тугой елью, росшей у самого входа.
Тимур взял за плечи Веронику, и они постояли молча. Девочка уткнулась в его бок, и он погладил ее худенькие плечики.
Я хмуро посмотрела на них и стала вынимать инструменты и рассаду. Позвала Веронику, чтобы отвлечь ее.
Тетя Катя порывалась помочь нам, но мы усадили ее на скамейку и поручили ее заботам корзинку с продуктами. Она аккуратно застелила столик салфеткой, достала рюмки, бутылку вина, пирожки, ветчину, вареные яйца и пластиковую коробочку, в которую я уложила зелень, редиску и молоденькие свежие огурчики.
Тимур помог нам полить наши посадки из канистры, слил нам воду на руки.
Мы с Вероникой разомлели на солнышке от запаха разогретой земли, еды и выпитого глотка вина. Мы привалились с двух сторон к Тимуру, и, кажется, даже чуть придремали.
Тетя Катя вздохнула:
– Смотрите, как жарко! А ведь еще только начало лета…
Тимур разломил пополам пирожок и угостил невесть откуда взявшегося кота. Кот заурчал, а потом развалился на солнышке, блаженно щурясь.
Тимур засмеялся:
– Почти как наши девушки!
Обратной дорогой и я, и Вероника дремали. Сквозь неплотно сомкнутые ресницы я заметила, что Тимур поглядывает на меня.
Когда мы подъехали к дому, около ворот стоял большой джип. Немолодой уже мужчина помогал кому-то выйти из машины. Я узнала Марину Шатрову, подругу Вероники. Она нескладно пристроила костыли и запрыгала на одной ноге. Вероника вылетела из машины, и бросилась к ней. Девчонки обнимались и так верещали на радостях, что мы не могли обменяться и словом.
Когда их восторги несколько утихли, я заверила Маринкиного дедушку, что мы позаботимся о девочке, а вечером завезем ее домой. Он согласился:
– Марина, только будь осторожнее, я тебя прошу! – Он пожаловался мне: – Вот неугомонное создание! Два дня удалось выдержать ее дома, а теперь скачет, как воробей, на одной ноге. А тут еще узнала, что Вероника приехала, так и вовсе никакого удержу! Вы уж, пожалуйста, приглядывайте за ней.
Мы хором заверили его, что все будем очень внимательны и осторожны. После того, как дед отбыл, Вероника сказала: