Ничего неизменного
Шрифт:
— Почему не тарвудская?
— Полночь бьет. А на Тарвуде еще и одиннадцати нет.
Таинственная аллея, затерявшаяся во тьме, среди бескрайних болот. Холодные пальцы вампира лежат у нее на запястье. А невидимый колокол отбивает полночь.
— Кровь Господня, и двенадцать апостолов, — выругалась Берана. — Ты куда меня завез, чертов англичанишко?
— Девушка не должна говорить такие слова.
Каким же он иногда бывает нудным!
— Оставим лошадей тут, а сами пойдем вон к той арке, — Заноза показал вперед, — сойдет за мишень.
И Берана немедленно простила
Каменная арка, увитая плющом и колючими ветками розовых кустов, отмечала вход на перекресток, куда сходились четыре аллеи. Арок тоже было четыре. А квадратный газон между ними зарос мягкой травкой.
— Сорняки, — сказал Заноза грустно. — Скоро все затянут. Так, тебе хорошо видно?
Ночь была ясная. Луна — почти полная. Света хватало. Заноза поколдовал со своим… кибердек, что ли, эта штука называлась? Не волшебная, но неотличимая от волшебных. Такая же непонятная. Положил его на траву, и на столбе одной из арок засветился человеческий силуэт. Ну, как бы. Светлое пятно в форме человека. Голова и корпус. В корпус Берана за шесть занятий научилась попадать с пятнадцати шагов. Один раз из трех. Заноза говорил, что из его пистолетов и одного раза достаточно. А в обойме было восемнадцать патронов, значит, получалось, что Берана запросто могла пристрелить шестерых. Людей. Вампирам, по словам, опять же, Занозы, нужно было не меньше двенадцати пуль, притом, в голову, а в голову она пока попадала только случайно, если ствол задирался вверх.
Ну, что ж. Значит, она могла убить одного вампира. Восемнадцать минус шесть — те, которыми убивать людей — как раз и двенадцать получается. А попасть в голову, стреляя в корпус — это все равно, что промахнуться. И уж промахиваться-то она умела в совершенстве.
Когда она, помнится, Занозе эти выводы озвучила, он согласился, что так оно и есть. Дал Беране еще один повод для размышлений. Потому что она-то думала, что, как обычно, несет бред. И, кажется, все-таки именно его и несла.
Ладно, что уж тут? Перекресток таинственных аллей, затерянных среди бескрайних болот. Невидимый колокол. Полночь. Вампир. У вампира плохо с головой, а у нее, видимо, хорошо, да? Раз она стоит тут с пистолетом, а не сидит в своей мансарде с книжкой.
Берана взяла пистолет обеими руками. Подняла, как учил Заноза, на уровень груди. И увидела — впереди, на аллее, далеко — еще один светящийся силуэт. Только у него, кроме головы и корпуса, были еще руки. И… кажется, развевающиеся волосы.
Да, точно, это бежала девушка, она путалась в юбках, призрачных, но тяжелых от росы или от дождя. Берану аж передернуло, стоило представить, как мокрая ткань липнет к коже.
До нее донесся отчаянный крик. А потом за спиной у девушки выросла огромная тень. Гигантский черный пес бросился на спину несчастной, сбил с ног. Крик захлебнулся, сменившись низким, страшным рыком. И такое же рычание — тяжелое, жуткое, от него земля под ногами вздрогнула — раздалось за спиной.
Берана быстро обернулась. Увидела, что глаза у Занозы светятся, как два синих огня. Быстро перекрестившись, она начала отходить так, чтобы оказаться подальше и от вампира,
А мертвые?!
Собака понюхала воздух. Завыла. И развернулась в их сторону.
Берану изнутри, откуда-то от самого позвоночника, обдало холодом. Страшно! Господи, как же страшно!
Она бросила пистолет и схватилась за нож. Так страшно, что хочется кричать! И бежать. Как та девчонка. Она не убежала — не смогла. Берана знала, что не будет и пробовать. У нее есть оружие, значит, она будет драться. А Бог и святая Тереза защитят от призрачного зла.
Пес пошел к ней по аллее, принюхиваясь, низко опустив квадратную башку. Глаза его светились сквозь клочкастую шерсть. Он шел все быстрее. Быстрее…
Прыгнул, когда до Бераны оставалось каких-нибудь двадцать шагов.
Она мгновенно присела, чтоб не дать сбить себя с ног. Бить — в брюхо. Колоть. Выпустить кишки. Добраться до сердца. У нее получится!.. Она не может умереть тут. Так.
Рядом грохнул выстрел.
Вампиру нужно двенадцать пуль в голову. Сколько нужно призраку? Все восемнадцать из обоймы? Да хоть сто восемнадцать! Призраки неуязвимы для пуль. Лишь холодная сталь…
Заноза выстрелил один раз. Огромный пес кувыркнулся в воздухе, свалился на бок, завизжал так отчаянно и громко, что с каменных арок посыпались остатки штукатурки.
Заноза не убил его? Промахнулся? Берана уже забыла, что призраки неуязвимы для пуль, теперь она удивлялась не тому, что Заноза сумел ранить чудовище, а тому, что он — лишь ранил. Он же никогда… Всегда только в голову или в сердце. Он не может промазать!
Заноза пронесся мимо. Подбежал к воющей, скулящей твари, скинул плащ, присел рядом. Вытащил из кармана складной ножик и полоснул себя по запястью. Несколько раз. Глубоко. Сильно. У вампиров не течет кровь, даже если их ранить. Но если вампиру нужно, то он может поделиться кровью.
С тем, кого любит. Или с тем, кого хочет подчинить. Или — Берана забыла про это условие, вспомнила только сейчас — с тем, кого хочет вылечить от ран или болезни. Было слишком темно, чтобы увидеть кровь, но пес перестал скулить. И он на глазах становился… настоящим. Из гигантской призрачной собаки превращался в гигантскую — материальную. Очень-очень злую. А от настоящих собак Бог не спасает, да и святая Тереза тоже, наверное, сможет только посочувствовать.
— Щенок же, — сказал Заноза, не оборачиваясь. — Ему года полтора. Ты видела, как он двигался?
— Я-а… — голос сбился на хрип, и Берана, кашлянув, начала сначала, — я не присматривалась. Я не разбираюсь в собаках. Я люблю лошадей.
Эбенос и Гнедко, наверное, взбесились от страха. Вроде бы, она слышала их ржание, но тогда рычал пес, и кричала девушка, и Заноза, между прочим, тоже рычал. Берана оглянулась туда, где остались лошади. Различила два высоких силуэта и понадеялась, что они не призраки. С привязи ни тот, ни другой не рвались, но и спокойно не стояли. Значит, живые, наверное. Нормальные. Боятся. Хорошо, что не бесятся.