Ничего особенного
Шрифт:
Наконец назначили день судебного заседания по усыновлению.
Когда Вера пришла к Каримову за характеристикой для опеки, директор очень удивился решению Веры. Его, прежде всего, интересовало, не станет ли его менеджер по рекламе хуже работать: часто брать больничный, не снизится ли скорость и качество ее работы. Вера заверила его, что все останется по-прежнему. Но Каримов с того дня стал подыскивать замену Вере.
Вера приготовила комнату ребенку. Обзвонила объявления, чтобы заранее найти няню. «Мне нужно будет работать, а на маму я слабо надеюсь, — думала Вера. —
«Я же только что медкомиссию проходила, все было нормально, — размышляла Вера. — Правда, гинеколог в списке врачей не значился. Схожу- ка я завтра на всякий случай к своему женскому врачу. Может, подстыла. Пусть пропишет свечи или еще что. Мне нужно теперь быть сильной и здоровой, как никогда».
Гинеколог Любовь Алексеевна Лапшина была хорошим специалистом. Вера наблюдалась у нее длительное время. Любовь Алексеевна относилась к тем редким врачам, которые не привыкают к страданиям больных и относятся к своим пациентам не только профессионально, но и с искренним вниманием.
Доктор, только взглянув на Веру, предложила сразу сделать ультразвуковое обследование, чтобы уж наверняка, не пропустить никаких патологий. Вера согласилась. Пока Любовь Алексеевна делала ей УЗИ, Вера рассказывала о своем намерении удочерить девочку из детского дома. Но с огорчением заметила, что чем больше она рассказывает, тем больше доктор хмурится. Помня, что Любовь Алексеевна давно уговаривала Веру рожать, объясняя, что благоприятный детородный возраст уходит, предупредила ее:
— Только не уговаривайте меня, Любочка Алексеевна, отказаться от усыновления. Мне мамы хватило. Не говорите, что Вы меня давно убеждали ребенка родить. Я все это помню. Скажите лучше — жить буду? — улыбнулась Вера
— Так значит, ты по-прежнему рожать отказываешься? — строго спросила доктор.
— Ну, Любочка Алексеевна, я же Вам о чем толкую, что удочерять собираюсь. Мне сейчас не до замужества. Да и где их взять достойных мужиков, которым детей можно было доверить? Если встречу свой идеал, сразу к Вам прибегу — будем рожать! — пошутила Вера.
— Что ж выписывать направление на аборт? — доктор, казалось, смотрела Вере в самую душу.
— На какой аборт? — еще не понимая, о чем идет речь, улыбаясь, произнесла Вера.
— Ты беременна, Вера. Срок шесть недель.
— Как беременна? У меня же месячные были две недели назад.
— В первый месяц беременности возможны месячные, и это не является патологическим состоянием. Во всяком случае, у тебя я ничего плохого не вижу. Это некая особенность твоего женского организма физиологического характера. Вероятно, оплодотворение произошло в тот момент, когда заканчивался менструальный цикл. Твой организм еще не перестроился, и месячные наступили в положенный день. Если же и в следующий месяц будет кровить, тогда нужно будет снова показаться, чтобы не пропустить внематочную беременность.
Вера лежала на кушетке, сраженная новостью наповал. Она
— Ну, так, что? Выписывать направление на аборт? Будешь чужого ребенка растить, а своего убьешь?
После последних слов врача по телу Веры побежали мурашки. Ее замутило, она чуть не вырвала прямо на кушетку.
— Я подумаю, — сказала женщина мертвым голосом и медленно вышла из кабинета.
Домой Вера доехала на автопилоте. В ее голове стучала отбойным молотком одна жестокая, своей убийственной реальностью мысль:
«Что делать? Оставить Катю, забрать заявление, сказать, что передумала в последний момент, узнав, что сама беременна? Но тогда получается, что Катюшку я брала для себя. Для своего удовольствия, а не, потому что ее надо спасти, что ей нужна любовь и забота. Убить собственного, еще не родившегося ребенка? Ребенка Глеба?»
Теперь, после того как Вера познакомилась с Катей, это ей тоже казалось невозможным.
«Даже алкоголичка Элька родила, несмотря на то, что рожать ей было некуда, да и незачем. А я тогда выходит, хуже Эльки? «Чужого ребенка растить, а своего убить» — так сказала врач. Но Катя мне уже тоже нечужая… А моего ребенка, кто защитит от меня самой?!»
Вера хотела заплакать, но вспомнила, что беременным нельзя расстраиваться, может на ребенке сказаться.
Материнский инстинкт, спящий внутри нее столько лет, вырвался наружу и завладел ею полностью. В голове у Веры поплыли картинки: волчица бросается на медведя, чтобы уберечь волчонка; птица притворяется больной и скачет навстречу смерти, чтобы увести кошку от гнезда.
«А я? Я, что не мать? Так как же мне доверить Катю, если я убью своего ребенка?!»- в смятении думала Вера.
Часть 2
Словно скорый поезд, промчался месяц. Глеб все еще был в Ростове. Столько проблем накопилось в филиале, только успевай разгребать. Каримов требовал быстрее. Говорил: «Ты здесь нужен». Но быстрее не получалось.
Глеб был рад и не рад, тому, что далеко оказался от Веры. С одной стороны, забыть ее хотел, после того, как отшила его в лифте. С другой — не мог забыть. Как будто увидел подлинник, на подделку теперь душа не соглашалась.
Днем работа занимала голову. А сердце дремало. Но поздним вечером, когда Глеб еле притаскивал ноги в гостиницу, перегоревший от перенапряжения мозг почти отключался, а сердце пробуждалось и просило любви. Были в филиале молодые сотрудницы, которые не отказались бы провести с ним ночь. Но у Глеба — как отрезало. Не хотел он никого, кроме Веры.
Наконец все вопросы были решены, и Глеб смог вернуться домой. Первым его порывом было встретиться с Верой и сказать ей о своих чувствах. Не в постель звать, а замуж. Еще совсем недавно Глеб не мог даже слышать о женитьбе. Ему казалось, что он всю жизнь проживет один. После встречи с Верой, по-прежнему думал, что так бы и остался один, если бы не она. Повезло ему в жизни. Встретилась та единственная женщина, ему предназначенная.
Когда Глеб пришел в офис, первая новость, которая обрушилась на него, как лавина — Вера усыновила ребенка.