Ничьи Земли
Шрифт:
Ренар поднял руки на уровень груди, наклонился и несколько раз выдохнул тёплый воздух на ладони Янеры. После чего принялся растирать и разминать их — бережно, но интенсивно.
Янера стояла, чувствуя, как руки постепенно отогреваются и понимала, что вообще не представляет, что делать в такой ситуации. В голове было зияюще пусто.
— Янера, — вдруг окликнул её Ренар и она от неожиданности подняла голову и вновь встретилась с ним взглядом, — если ты хочешь, чтобы я называл тебя по имени, ты тоже перестань называть меня милордом.
— Да, м… —
Произнести это оказалось трудно. Но улыбка Ренара, которой он ей ответил, того стоила.
— Ты совсем замёрзла, — сказал Ренар. — Ты не будешь возражать, если я посижу с тобой?
— Но… — в голове закрутилась куча причин. Сейчас её стража, а не его, ему нужно спать, и вообще, это как-то неудобно… Но Янера выбрала честность, а не вежливость. Опять… — не буду.
И было так хорошо сидеть рядом с Ренаром, укрывшись с ним одним плащом — его плащом, плотным и тёплым, гораздо более подходящим для леса — чувствовать рядом его тёплый бок и прятать замёрзшие руки у него на груди под краем безрукавки. И понимать, что есть люди, которым не всё равно, что с ней, не одиноко ли ей и не замёрзла ли она. И почему-то Янера была уверена, что Ренар пришёл к ней сегодня не из вежливости или чувства долга.
В такой компании ночное дежурство пролетело почти незаметно.
***
К деревне Лесного Народа путники вышли в сопровождении Чёрного Волка и ещё пятерых охотников. Остальные бесследно растворились в лесу по дороге. Путники с любопытством рассматривали деревню. Деревня с ещё большим любопытством рассматривала их. На улицах было многолюдно. Ребятня (мальчики и девочки в одинаковых зелёных или с зелёным орнаментом рубахах) беззастенчиво бежала за путниками, вопя и улюлюкая. Взрослые держались на расстоянии, но тоже следовали за процессией. Искре показалось, что, к тому моменту, как они дошли до места, которое она условно посчитала главной площадью, вокруг собралась вся деревня от мала до велика.
Посреди “главной площади” красовалась конструкция, похожая на круглый заборчик. Только заборчик этот вряд ли мог бы удержать кого угодно. Между вкопанными через равные промежутки столбами были укреплены по четыре тонкие палочки. Однако, как заметила Искра, никто из местных, даже из бегающей ребятни, забор не трогал, и даже не приближался.
— Это, должно быть, загон для гостей, — съехидничал Дон.
— Это — Круг Отрицания — сказал ему Рыжий Белка, который после этой ночи почему-то стал относиться к огороднику с добродушным снисхождением.
— И что он отрицает? — спросил Дон.
— Входящие в него отрицают суету и освобождают свой ум для действительно важного, — ответил ему охотник и почтительно приложил руку ко лбу, к груди, а потом к губам.
— Вот это я понимаю, полезное место, — Дон, наверное, мог бы продолжать разговор и дальше, но Наяна пихнула его в бок, призывая к молчанию.
Один из проёмов “заборчика” был открыт, видимо, для прохода. В центре
Чёрный Волк подошёл к проходу в “заборчике” и вежливо и торжественно поклонился.
— Белая Росомаха, дозволено ли мне войти?
— Входи, Чёрный Волк, — как будто с лёгкой грустью ответила старуха, — только будь добр, оставь свою суету снаружи.
Чёрный Волк ещё раз поклонился и вошёл. Путникам не было видно его лица, но Искре показалось, что плечи вождя стали гораздо менее напряжёнными. Чёрный Волк встал перед Белой Росомахой, и она наградила его долгим и внимательным взглядом.
— Расскажи, кого ты привёл в свой дом, — потребовала она.
— Эти люди нарушили границы Леса, оскорбили его своим неуважением и принесли под его своды то, чего здесь быть не должно, — громко и с силой проговорил вождь.
— Это не ответ, — покачала головой Белая Росомаха, — кого ты привёл в свой дом, Чёрный Волк?
Чёрный Волк качнулся с пятки на носок, глубоко вздохнул и заговорил снова.
— Я привёл Русого Горностая, который умеет говорить, — уже не так напористо сказал вождь, — с ним пришли его друзья.
— Русый Горностай, войди в Круг, — приказала Белая Росомаха.
***
Корон нервно сглотнул, когда старуха позвала его. Первый раунд его поединка начинался, и время на подготовку истекло.
Белыми у Лесного Народа называли совет наиболее мудрых и почитаемых жителей деревни. И Корон не сомневался, что Белая Росомаха этот совет возглавляет. Даже несмотря на то, что Чёрный Волк был вождём, в важных судьбоносных решениях слово Белой Росомахи было наверняка более весомым. Так что теперь, видимо, всё зависело от её симпатий и антипатий. Или не только?
Корон подошёл ко входу, сделал глубокий вдох и выдох, стараясь успокоиться и выгнать из головы все лишние мысли. “Это как медитация” — утешил себя мальчик, — “только с другими участниками”. Когда он пересёк границу, он действительно почувствовал себя сосредоточенным и расслабленным одновременно.
Белая Росомаха одобрительно кивнула.
— Ты оставил свою суету снаружи, как и положено, — сказала она.
Корон встретил взгляд бледно-голубых, выцветших от старости глаз и вдруг почувствовал себя голым. Не в смысле — без одежды, а в том смысле, что ему показалось, будто Белая Россомаха понимает его лучше, чем он сам. Этот взгляд отличался от взгляда скрытника или светляка, но Корон не стал бы утверждать, что никакой магии в нём не было.