Ничто не вечно под луной
Шрифт:
Мягкие волны обволокли ее почти мгновенно. Тепло внутри постепенно начало вытеснять могильный холод, казалось, парализовавший всю ее. Сердце пару раз всколыхнулось как-то не правильно, неумело и тут же начало методично отстукивать положенный ему ритм.
— Вот умница. Молодец. — Скоропупов отечески погладил ее по голове. — Давай теперь держись за шею.
Аля послушно обвила его шею руками.
Прижалась щекой к его поросшей щетиной сморщенной щеке и прикрыла глаза.
— Эй, умник, — Скоропупов
— Да-да, конечно, — зачастил тот, подскочив и ринувшись следом за ними. Потом вспомнил о забытых очках, метнулся назад в кабинет и догнал их уже на лестнице. — Я не знал… Прошу прощения! Но она казалась такой спокойной! А тут вдруг этот страшный крик. Да и не крик даже, а рык какой-то, и она упала!
Боже мой!!! Она была права… Она была права…
Следующие два дня были наполнены сплошной суетой. Рядом с Алевтиной постоянно кто-то дежурил. То медсестра, не желавшая никому сдавать свой пост.
— Я ее никому не передоверю, — упрямо твердила она, потирая покрасневшие от бессонных ночей глаза.
То Скоропупов, как огромная седая наседка, кружил по комнате, поправляя сползшее одеяло или безвольно повисшую руку и упрямо избегая ее вопросительного взгляда.
То Сергей Олегович, непонятно зачем здесь обретающий, незримой тенью возникал в ее изголовье, беззвучно шевелил губами и так же неслышно растворялся.
Все хлопотали, заботились и оберегали ее от чего-то. Она чувствовала, что оберегали. Каждое сказанное ей слово хорошо взвешенно.
На каждый ее вопрос заранее заготовлен ответ.
У нее же просто не было сил начать их допрашивать. Только-только открывала глаза, как ей снова кололи какую-то мерзость, и спустя минут двадцать веки снова наливались свинцом.
На третий день Алевтина не выдержала безропотного повиновения умерщвлению ее плоти. Она именно так им всем и заявила:
— Хватит меня убивать! Я еще живая! Что вы из меня мумию делаете?
Все разом замерли на своих местах. Медсестра с очередной заготовленной инъекцией.
Скоропупов с чашкой чая в руках, и Сергей Олегович с табуреткой, непонятно для чего находящейся в его руках.
— Ты должен был дозвониться туда, — стараясь, чтобы голос ее не дрожал, не спросила, а констатировала она. — Что тебе сказали? Я хочу знать правду! И побыстрее.
Чашка в руках Скоропупова завибрировала, расплескивая напиток на ковер. Он опустил глаза в пол и обреченно молчал. Медсестра отвернулась, старательно делая вид, что что-то ищет в своем саквояжике. И лишь один Сергей Олегович не отводил взгляда. И именно взгляд его глаз, сильно увеличенных диоптриями очков, от чего кажущийся еще ужаснее, сказал ей все.
— Они успели? — прохрипела она, обращаясь именно к нему.
Он лишь слабо кивнул в ответ, все
— Да поставьте же ее на пол, — с плохо скрытым раздражением попросила она. — Идите сюда и сядьте на нее, черт бы вас всех побрал!
Сергей Олегович шел к ней так, как, наверное, поднимались узники на эшафот. Его мертвенная бледность могла соперничать с ее изможденным видом. Губы его мелко дрожали, а по вискам стекали тонкие струйки пота.
Он поставил табурет у нее в изголовье, сел на него, сжал коленями ладони и замер.
— Ну! — повелительно повела бровью Аля. — Я хочу знать, что они с ним сделали?
Ты ведь пришел выдавать мне тайны мадридского двора не просто так? Наверняка политического убежища ищешь. Так вот и давай — отличайся…
Сергею Олеговичу впору было в петлю лезть. С одной стороны — действительно превосходный случай для того, чтобы продемонстрировать свои способности по оперативному сбору информации, а с другой… Как ударить ее еще раз так больно? Она и без того за эти несколько дней на тень похожа стала, а как узнает…
— Ну!!! — подстегнула Алевтина его властным окриком. — Не терплю неповиновения.
Я хочу знать, как они это сделали…
— Был пожар… — начал, заикаясь, Сергей Олегович. — Замыкание или что-то там еще…
Погибла вся смена… Десять человек превратились в обугленные головешки. Опознать кого-либо из них было невозможно. Администрацией было принято решение, разумеется, после разрешения родственников, захоронить тела на местном кладбище, — Та-ак… А почему меня никто не побеспокоил? Я — жена, а мне никто не позвонил!
Или звонили?! Отвечайте!!!
— Нет, не звонили, — покачал головой Скоропупов.
— Понимаете… — вновь заговорил Сергей Олегович. — У них произошли кадровые перестановки не так давно. И новый хозяин зоны, простите, начальник, ну да это не имеет значения. Так вот он принял решение о повторном анкетировании осужденных. И ваш супруг, ныне покойный, простите бога ради, так вот он в строке «родственники» сделал прочерк…
Все! Это было даже пострашнее. Оказывается, он отрекся от нее еще раньше. Не смог больше выносить ее показную холодность. Не нужен так не нужен. Значит, нет ее для него вовсе, раз и она…
Как же больно!!! Почему горит все внутри?!
Что это за огонь такой чертов? То холод жуткий все заполнял, а сейчас печет. Да так, что невозможно дышать. Может, у нее все сосуды в мозгах полопались? От всего, что случилось, вполне возможно… А может, у нее рак? Пусть бы уж. Зачем ей жить теперь? Для чего?..
"Денис… Господи! Если он сейчас рядом с тобой, прости его за все! И пусть он простит меня за то, что отреклась от него, дура проклятущая! Он умер, даже не узнав, что я по-прежнему люблю его. А может быть, даже сильнее…