Ничтожество
Шрифт:
попробовать её открыть самостоятельно. Было так темно, что я не
видела ничего вокруг. Ещё один шаг и я оказалась в центре большой
комнаты. Позади себя я услышала знакомое дыхание, его
гипнотизирующий шепот превращал моё сердце в пепел. Его горячее
дыхание опалило мою кожу, и я сняла мою шапку, волосы рассыпались
по моим плечам, он коснулся их нежно, так трепетно. Я чувствовала в
каждом его движении ласку и превосходство надо мной.
–
брата?
голос Дани, как яд раздался в комнате, я тихо прошептала:
– Здесь так темно, почему ты боишься включить свет? – задала я ему
вопрос, на что он засмеялся:
– Я боюсь твоих шоколадных глаз! Чёрт возьми, как же я по ним
скучал! – схватил он меня грубо за волосы и развернул к себе, а после его
губы страстно накрыли мои и мы не заметили, как упали на пол. Его
руки стали приподнимать мой свитер, освобождая мою возбуждённую
грудь. Мы творили безумие, от которого кружилась голова. Его губы
перешли на мои возбуждённые соски, я выгнулась от неописуемого
удовольствия.
– Злой волк смертельно влюбился в белую зайку! И что же ему
сделать с этой любовью? Может стоить убить зайку, чтобы сердце могло
дышать спокойно? – на миг мой брат оторвался от меня, и прошептал в
мои покрасневшие губы.
– Убей меня, и освободи навсегда мою душу! – мои глаза встретились
с его и мы тонули друг в друге. Его рука принялась ласкать мой
оголённый живот, а потом медленно расстегнула мою юбку, оставив
меня в одном нижнем белье. Мой брат поднялся и включил ночник.
Теперь я смогла увидеть его лицо, по которому скучала все эти дни. Он
открыл шкаф и достал оттуда краски. Что он задумал сделать?
– Я придумал, кое-что поинтереснее! Ты же знаешь я художник,
позволь мне порисовать? Я встала с пола и накинула его рубашку, а
затем улыбнулась такой милой на первой взгляд затеи:
– Конечно, это было бы просто великолепно! Но тут озорные глаза
Данилы встретились с моими, что-то мне не понравился их чёрный цвет.
Один шаг ко мне и я отхожу по старой привычке к стене, он не вздумает
останавливаться. Когда я столкнулась с холодной стеной, а Данина грудь
сильно прижалась ко мне, он заправил мою прядь за ухо и прошептал в
мои губы:
– Есть одна маленькая проблема сестричка! Я забыл холст!
– И как ты тогда собираешься рисовать? – испуганно спросила я, мне
было трудно представить, что же он задумал. Даня наклонил своё лицо
ко мне и опустил взгляд на мои губы:
– Ты станешь им! Моё
шутка?
– Но как это возможно?
– Всё очень просто, мы снимаем медленно твою рубашку! – рубашка
мигом оказалась на полу, он продолжил:
– Затем мы снимаем твои трусики, а потом бюстгальтер! – моё
нижнее бельё упало на пол, я стояла перед ним совершенно голая.
Взгляд Данилы обжигал, как сладкий дурман. Он взял кисть в свою руку
и окунул в голубую краску, а затем приблизился ко мне. Кисть коснулась
моей правой груди, и я тихо застонала, он старался плавно сделать
мазок. Было такое впечатление, словно его губы оставляют тысячи
поцелуев на моей груди.
– Сначала мы рисуем небо! Скажи, Даша что ты чувствуешь? Своей
кисточкой он коснулся моего левого соска, и мне показалось, что
кислород уходит навсегда из моих легких. Это было что-то
невообразимое. Тело возбуждалось с каждым его прикосновением.
– Пожалуйста, остановись! – смогла вымолвить я, наслаждение
накрывало меня с головой. Но брат сделал вид, что надул губки, а потом
заявил:
– А как же зелёная трава! Где же зайка будет играть? – он окунул
кисть в зелёную краску и принялся ласкать мой живот. Кисточка, как
шёлк возбуждала меня до предела. Этого и добивался мой брат, он хотел
видеть, как я таю от наслаждения.
– О боже! – закатила я глаза от удовольствия, эти касания кистью
плавили всё моё тело, как горячий металл. Он поднял свои глаза, и я
увидела в них удовлетворение и превосходство надо мной!
– А теперь мы нарисуем зайчика! Дашенька, как ты думаешь, где я
его буду рисовать? – спросил он у меня, на миг прервавшись от своего
увлекательно творчества. Кажется, я догадывалась, что он будет делать
дальше. Взяв серую краску, он опустился на колени, а дальше раздвинул
мои бёдра, я так испугалась от нахлынувшего наслаждения. На
внутренней стороне моего левого бедра он начал рисовать своего
задуманного персонажа, кисть сводила меня с ума. Закончив меня
мучить, он перешёл к правому бедру, там он принялся изображать волка.
Кисть касалась распаленной кожи, и я застонала:
– Она такая нежная!
– Ты не права, это твоя кожа, как шёлк. Хочешь мы проверим,
насколько она чувствительная? – его губы коснулись внутреннее
стороны моего левого бедра, теперь я готова была отдать ему всё что у
меня было. Его язык играл с моей кожей, оставляя после себя