Ничья по-английски. Исповедь эмигрантки
Шрифт:
Вскоре Роджер пригласил меня в гости к родителям.
— Что? — я не могла поверить своим ушам.
— Да, они хотят познакомиться с тобой поближе, — сказал он.
— Но, Роджер, они ведь ничего обо мне не знают. Или… знают?
— Конечно, да. Я рассказал им, когда мама увидела тебя во второй раз.
— И что ты им рассказал?
— Что ты моя подруга и живешь в доме.
Итак, подруга в доме. Все-таки это было лучше, чем ничего. Или… да черт с ним! Я ведь уезжала, и все это уже не имело особого значения.
— Сказать им,
— Конечно.
Я хотела увидеть этих людей. Я все еще любила Роджера, и мне были интересны те, кто подарил ему жизнь. Ну, и понять, что они обо мне думают тоже хотелось. Ведь я была их неофициальной невесткой (эта мысль заставила меня усмехнуться).
Так что мы отправились к родителям Роджера. Это был странный визит.
Мать Роджера улыбалась так широко, насколько это вообще было возможно, а отец задавал мне кучу вопросов, как будто его действительно интересовала моя жизнь. Мы очень вкусно пообедали, а на закуску была сырная тарелка. Роджер вел себя так, словно действительно гордился быть рядом со мной. Но никто не произнес ключевого слова «girlfriend» [6] . Для этой семьи я была просто Марией с Украины — по значению где-то между полуденным чаем и дождливой погодой. Кэтрин спросила меня, что я собираюсь делать по возвращении домой — очевидно, даже не допуская мысли о нашем с Роджером совместном будущем.
6
Девушка (англ.).
Мы сидели за столом и смеялись над семейными шутками, на заднем плане играла музыка «Queen», и моей единственной параноидальной мыслью было: «Что Роджер им сказал? Что они о нас думают? Что?..»
В общем, обед не вселил в меня оптимизма. Он принес больше боли, чем удовольствия. Роджер, тем не менее, понятия не имел, о чем я думаю.
Когда мы вернулись домой, он обнял меня.
— Моей маме нравятся твои волосы, — сказал Роджер.
— А, — ответила я.
— И моему отцу ты тоже нравишься. Он умный и хорошо разбирается в людях.
— Хм.
— Ты всем нравишься. И особенно мне.
— Пожалуй, мне стоит сплясать от радости, — агрессивно отозвалась я. Подобная манера общения стала для меня в последнее время типичной.
— Что? Нет, почему? — он не понял моего сарказма.
Роджер был пуленепробиваем. Точнее, эмоциенепробиваем. Это приводило меня в бешенство.
— Так когда ты купишь мне билет домой? — немедленно спросила я.
— Э… — он в упор меня не понимал. — Ты все еще хочешь уехать?
— Роджер! Я, твою мать, должна уехать! У меня нет выбора! Мне придется! Моя короткая виза кончается!
— Эй, тихо, не нервничай!
— Я? Я не нервничаю! Просто я реалистка. И мне все это дерьмо уже поперек горла! Я так больше не могу! Я хочу вернуться домой, в мою хреновую жизнь, и обо всем забыть.
— Мы слишком много съели. Ты просто устала…
— Да! Устала! — чем дальше, тем сильнее распалялась я. — Устала и хочу уехать!
Роджер с секунду стоял молча, не зная, что сказать и
— Боже, ты такая сексуальная, когда злишься! Я тебя хочу!
— Хватит! Ты не можешь решать этим все свои проблемы! Просто оставь меня в покое!
— Но я хочу тебя, и хочу, чтобы мы остались вместе!
— Если ты этого так хочешь, давай поженимся! — выкрикнула я.
Упс! Эти слова материализовались прежде, чем я успела закрыть рот. Мы с секунду молча смотрели друг на друга, оба испуганные и жалкие.
А затем лицо Роджера начало меняться. И вскоре он уже выглядел как человек, надкусивший самый кислый лимон на свете.
— Ну почему ты вечно все портишь! Мы провели такой хороший вечер с моими родителями, а теперь ты вот так себя ведешь! — протянул он.
— Я никак себя не веду. Ты ведь знаешь, что единственная возможность остаться вместе — пожениться.
— Но я не хочу жениться!
— Я знаю.
На самом деле не думала, что его слова так меня ранят. Я понимала, что у Роджера нет ни малейшего желания связывать себя обязательствами. Но все же услышать это от него напрямую… Чувство было такое, словно мне на голову сбросили тяжелый груз.
— Извини, я не могу этого сделать, — повторил он.
— Можно спросить почему именно? — почти прошептала я, не уверенная, действительно ли хочу знать ответ на этот вопрос.
— Потому что я нужен тебе только для гражданства.
— Что?!?!
Это было уже слишком!
— Откуда ты взял эту чушь? Я просто люблю тебя!
— Все знают, что русские девушки ищут английских парней ради гражданства.
— Какая хрень! — вскричала я. — Значит, все это время я была тебе нужна только ради секса?!
— Нет, Мария, нет. Я действительно люблю тебя. Но жениться — неправильно. Потому что мы уничтожим все волшебство между нами. Посмотри на себя — ты молодая и красивая. Ты найдешь другого мужчину и бросишь меня.
— Это идиотизм! Я этого не вынесу! — закричала я, зажимая уши руками.
Поток этого беспросветного бреда был невыносим! Я выбежала на улицу.
Роджер даже не попытался остановить меня…
Я блуждала по пустым улицам, разъяренная и обиженная. У меня даже не было сил плакать. Все меня опустошило — осталась только тупая, бесконтрольная ярость. Я чувствовала такую безнадегу и была так беспомощна! Единственное, что мне оставалось, это… да ничего в общем не оставалось. Я ничего не могла сделать. Я полностью утратила контроль над ситуацией и возненавидела Роджера, Телфорд, Англию… но в то же время все равно продолжала их безумно любить!
Я пришла домой, когда уже стемнело. Не знаю, как долго меня не было.
Роджер выглядел очень взволнованным. Он подбежал ко мне и нежно поцеловал.
— Ты права. Нам надо сесть и обо всем поговорить. Очень серьезно.
Этого я не ожидала! Мое сердце замерло.
— Эй, малыш! Ты в порядке? — он снова был самым восхитительным мужчиной на свете.
И откуда только взялись все эти проблемы и конфликты? Они за секунду исчезли. Мы снова были счастливыми влюбленными.
— Да, — я вытерла пробежавшую по щеке слезу.