Нидерландская революция
Шрифт:
Но если нечего было опасаться, что народ сам поднимется против Испании, то нельзя ли было ожидать, что какая-нибудь помощь извне поможет ему сбросить испанское иго? Республика Соединенных провинций несомненно согласилась бы во имя объединения с бельгийцами умерить свой протестантский пыл и предоставить католикам известные гарантии. Но в особенности похоже было на то, что Франция, о которой не было никаких религиозных разногласий, с большой радостью оказала бы Бельгии свою помощь. С тех пор как руководство политикой Франции перешло в руки Ришелье, он отнюдь не скрывал своего враждебного отношения к габсбургскому дому. Прибавившиеся к этому совсем недавно новые события подлили еще больше масла в огонь. Мать Людовика XIII Мария Медичи, на-смерть поссорившаяся со всемогущим министром своего сына, в июле 1631 г. удалилась в Нидерланды, и прием, оказанный ей в Брюсселе инфантой, произвел в Париже крайне неблагоприятное впечатление. Положение стало еще более напряженным, когда 25 января 1632 г. [656] к ней присоединился родной брат французского короля Гастон Орлеанский, вождь враждебной кардиналу партии. Было ясно, что Ришелье не допустит, чтобы его враги беспрепятственно конспирировали против него под покровительством Изабеллы. Недовольство, царившее в Бельгии, позволило ему перейти к ответным действиям. Он сразу увидел, какие выгоды можно будет извлечь из этого.
656
Henrard, Marie de M'edicis dans les Pays-Bas, Bruxelles 1876, p. 65, 164.
Начиная с ноября 1631 г., он завязал сношения
657
Ibid., p. 202. Относительно заговора дворянства можно найти немало подробностей в книге Анрара. К этому надо прибавить еще довольно поверхностную работу Жюста, упомянутую выше, и превосходное исследование Ваддингтона (A. Waddington, La R'epublique des Provinces-Unies…, t. I, p. 145 etc.), который, на мой взгляд, все же, кажется, преувеличил значение этого движения. Впрочем, это событие заслуживало бы более углубленного исследования, для которого имеется достаточно материала. Идея сговора между высшей знатью и Францией против Испании была не нова. Еще в 1601 г. Генрих IV пытался с помощью герцога Буйонского обеспечить себе поддержку герцога Арсхота и графа Сольра. J. Nouaittac, Lettres in'edites de Francois d'Aerssen, Paris 1908, p. 186, 195.
658
Gachard, Actes des Etats G'en'eraux de 1632, t. II, p. 609, 610.
Тем временем, пока под воздействием личного честолюбия и католического рвения происходило оформление этого заговора крупных вельмож, граф Берг открыто перешел на сторону врага [659] . Одному скомпрометированному и разоренному дворянину, Рене Ренессу, графу Варфюзее, удалось, воспользовавшись его озлоблением против двора, склонить его к корыстной измене. Он посетил тайно в Гааге принца Оранского и сообщил ему свои условия. Ришелье не преминул побудить Фридриха-Генриха принять их. За крупную сумму Берг пропустил голландские армии в Лимбург, и по соглашению с ним генеральные штаты опубликовали 22 мая воззвания, призывавшие бельгийцев «избавиться по похвальному примеру их предков от гнетущего и невыносимого ига испанцев» и обещавшие им «сохранить и поддержать их привилегии, права и свободы, а также и публичное отправление римско-католической религии» [660] .
659
M. G. de Boer, Het verraad van Henrik van den Bergh en de veldtocht langs de Maas, «Tijdschrift voor geschiedenis», 1898, XIII, s. 17.
660
Нenrard, Marie de M'edicis…, p. 206.
Согласно плану Берга и Варфюзее, одобренному генеральными штатами и переданному ими правительству Людовика XIII, восстание должно было явиться в действительности лишь сигналом к расчленению страны. Брабант, Мехельн, Фландрия, Гельдерн и Лимбург должны были отойти к Соединенным провинциям; Франция же должна была получить южные провинции, включая Франш-Контэ [661] . Несколько дней спустя Берг открыто объявил о своем переходе на сторону неприятеля. Он удалился в Льеж и 18 июня опубликовал здесь манифест, в котором призывал объединиться вокруг него всех благомыслящих офицеров и солдат; «откуда бы они ни происходили, лишь бы они не были испанцами, с целью освободить родину от «пиявок», сосущих «кровь несчастного народа» [662] .
661
Waddington, La R'epublique des Provinces-Unies…, t. I, p. 15.
662
Ibid., p. 159.
К несчастью для заговорщиков Франция, всецело одобряя их планы, твердо решила однако не порывать с Испанией, которую она хотела лишь ослабить, поддерживая брожение в Бельгии. В бельгийских провинциях не появилось никаких французских войск. К тому же Берг совершенно не обладал качествами, необходимыми для инициатора пронунциаменто. Грубый, тщеславный, пользовавшийся из-за своего образа жизни плохой репутацией, он не был популярен в армии, и ему не удалось склонить на свою сторону ни одного полка. 25 июня Изабелла разослала штатам различных провинций циркулярное письмо, убеждавшее их не дать себя увлечь Бергу. Оно встретило повсюду самый лучший прием. 4 июля четыре «члена Фландрии», чтобы убедить ее в своей преданности, предложили ей даже принести заново присягу его величеству [663] .
663
Henrard, Marie de M'edicis…, p. 237. Текст писем инфанты и ответов различных провинций можно найти у Шаппюи (Chappuys, Histoire g'en'erale de la guerre de Flandre, t. II, Paris 1633, p. 762).
Не менее плачевно закончился заговор дворянства. Крупные вельможи, легкомысленно бросившиеся в порыве своего озлобления в эту авантюру, рассчитывали лишь на помощь французского короля, а он, со своей стороны, прежде чем начать действовать, ждал, чтобы они взялись за оружие. Поэтому вся их затея обречена была на неудачу. Никто из дворян не способен был проявить непреклонную решимость и, главное, никто из них не чувствовал за собой поддержки народа. Их неприязнь к Испании покоилась только на их уязвленном тщеславии, а отнюдь не на национальном сознании, которое пожалуй могло бы объединить вокруг них народные массы. Эти эпигоны графа Эгмонта и графа Горна были лишь карикатурой на них. Проникнутые дворянским чванством и спесью, они по существу презирали все, что стояло за пределами их касты. В Намюре герцог Арсхот во время своего штатгальтерства собирал заседания провинциального совета в своей прихожей, где находились его слуги [664] . Принц Эпинуа, в то время когда он занимал пост «великого бальи» (grand-bailli) Генегау, нарушал самым бессовестным образом привилегии провинции, за защитника которых он себя теперь выдавал. Поэтому никто не поднялся на поддержку движения, которое в случае удачи могло привести лишь к тому, что инициаторы его приобрели бы сеньории и титулы, а больше никому не было бы от него никакой пользы. К тому же Изабелла прослышала об этом заговоре и по достоинству оценила его. Она приказала заточить в монастырь Каронделе и арестовать его брата, правителя Бушена, который был убит, защищаясь (апрель 1633 г.). Через некоторое время резидент английского короля в Брюсселе, художник Жербье, за 20 тыс.
664
«Bulletin de la Commission royale d'Histoire», 2-`eme s'erie, t. V, 1853, p. 226.
665
M. G. de Boer, Balthazar Gerbier, «Oud Holland», 1903. t. XXI, p. 129.
Филипп IV решил воспользоваться этим случаем, чтобы навсегда отбить у дворянства охоту к подобным авантюрам. 18 марта 1634 г. он приказал Айтоне арестовать принца Эпинуа и принца Барбансонского. Первому удалось бежать во Францию, где он примкнул к графу Эгмонту и к герцогу Бурнонвильскому. Он продолжал здесь конспирировать вместе с ними, и они все трое были заочно приговорены к смертной казни. Принц Барбансонский, заключенный в антверпенскую цитадель, был освобожден в 1650 г. и отправился в Испанию, где он и умер. Герцог Арсхот тоже был арестован (15 апреля 1634 г.), когда он прибыл с поручением к королю, и кончил свои дни в Мадриде в 1640 г., не получив прощения. Всеобщая амнистия была объявлена 29 апреля 1634 г. Высшая знать окончательно покорилась абсолютизму. Она отказалась отныне от каких бы то ни было попыток добиться независимости и уступила свое место в правительственных совещательных органах презираемым ею юристам. Ее неудачная затея в результате еще только более резко подчеркнула победу монархического принципа и привела к тому, что государственный совет стал играть теперь роль чисто парадного учреждения, между тем как все его полномочия были переданы тайному совету. Председатель этого последнего Петер Розе, принявший деятельное участие в наказании виновных, стал теперь одним из самых влиятельных людей страны.
Если происки Берга и заговорщиков-дворян кончились крахом, то этим в значительной мере обязаны были тому, что Изабелла сумела предусмотрительно открыть отдушину и дать выход всеобщему недовольству, царившему в стране. 30 июля 1632 г. она уступила желаниям народа и созвала генеральные штаты, не созывавшиеся уже более 32 лет [666] . Больше ничего не надо было, чтобы успокоить умы и «дискредитировать дурные замыслы графа Генриха и других брюзжавших недовольных» [667] . Как только народ был призван для обсуждения его собственных судеб, он сейчас же начал надеяться, что бедствиям его пришел конец, и опять стал доверять правительству. Последнее однако только под давлением обстоятельств решилось снова пойти на рискованный опыт, вое опасности которого оно испытало уже в 1600 г. В извещениях о созыве штатов, адресованных провинциям, говорилось лишь «об обмене мнениями» между ними и тщательно обходилось название генеральных штатов, которое своим напоминанием о революция: XVI в., а также о последних победах Соединенных провинций вызывало такие гнетущие воспоминания у приверженцев Испании и абсолютизма. Кроме того рекомендовалось посылать в Брюссель «как можно меньше» делегатов [668] . Наконец, у генеральных штатов добились согласия — и это было совершенно неслыханным новшеством, — чтобы они заседали при закрытых дверях и не запрашивали предварительно мнения провинциальных штатов [669] . Это несомненно было прекрасным средством для ускорения их работы, но в то же время и для того, чтобы помешать общественному мнению воздействовать на них и навязывать им свои желания.
666
Нельзя считать настоящим заседанием генеральных штатов собрание уполномоченных провинций, созванное Альбертом в Брюсселе в апреле 1619 г. с целью обсудить вопрос о признании и уплате займов, сделанных страной у королевы Елизаветы во время революции XVI в. (В. Lonсhay, Les 'Etats G'en'eraux de 1619–1620. «M'elanges G. Kurth», Li`ege 1908, t.I, p. 321).
667
Gachard, Actes des 'Etats G'en'eraux de 1632, t. II, p. 467.
668
Gachard, Actes des 'Etats G'en'eraux de 1682, t. I, p. 8, 5, 6.
669
Ibid., p. 68.
Заседание штатов открылось в Брюсселе 7 сентября. Делегатам его поручено было добиться прекращения злоупотреблений со стороны военных властей, превратившихся для страны в настоящее бедствие. Штаты Генегау и Лилля должны были кроме того потребовать восстановления государственного совета с его прежними полномочиями, а лилльская делегация должна была потребовать еще созыва генеральных штатов раз в четыре года. Но самым важным требованием всех их было заключение мира или по крайней мере благоприятного перемирия с Соединенными провинциями. 11 сентября они решительно заявили инфанте, что совершенно невозможно дольше терпеть новые требования дополнительных «субсидий», предназначенных на содержание войск, что в связи с вторжением Густава Адольфа в Германию нечего было больше надеяться на помощь германского императора, что страна располагает лишь «остатками» армии, «часть которой больна, другая же утратила всякую бодрость и охоту служить». В заключение они просили ее разрешить им самим вступить в переговоры с неприятелем «с согласия ее высочества и с условием, что они не позволят себе никаких изменений в вопросе о законопослушности и в религиозном вопросе [670] . У Изабеллы было тем меньше оснований отклонить их просьбу, что она только что сама направила Рубенса с подобной миссией к Фридриху Генриху. Отказать брюссельским генеральным штатам в разрешении завязать переговоры с принцем Оранским значило дать основание для самых различных подозрений. Поэтому она дала 17 сентября благоприятный ответ «ко всеобщей и неописуемой радости всего народа, воспрянувшего духом и надеявшегося, что, после столь долгой и темной ночи этой мрачной войны он видит, наконец, занимающуюся зарю мирного и спокойного дня» [671] .
670
Ibid., p. 166.
671
Gaehard, Actes des 'Etats G'en'eraux de 1632, t. I, p. 449; M. G. de Boer, Die Friedensunterhandlungen zwischen Spanien und den Niederlanden in den Jahren 1632 und 1633, Groningen 1898.
Но радость эта была очень недолговечна. Делегаты штатов — участники переговоров — вскоре убедились, что они так же далеки от мира, «как их руки от неба» [672] . При переговорах, происходивших сначала в Маастрихте, а затем в Гааге, они сразу же натолкнулись на явное недоброжелательство, на придирки формального характера, на непомерные требования вроде увода испанских войск, сноса укреплений, передачи Нидерландской республике приморских городов и известного числа укрепленных пунктов, закрытия устья бельгийских рек и портов. Кроме того 18 ноября Соединенные провинции заверили своего союзника, французского короля, что они не будут вести переговоров без его согласия, и было заранее ясно, что этого согласия никогда не будет дано. Тем не менее переговоры продолжались. Бельгийцы не могли решиться расстаться со своими иллюзиями. Они не умели, по своей неловкости, скрыть своих страхов, принимали все унизительные условия, еле осмеливались протестовать против притязания запретить им отправление католического богослужения в их собственных домах [673] . В своей наивности они полагали, что испанский король, подобно им, подчинится требованиям Нидерландской республики. 4 декабря они умоляли его, «воздев к нему руки и со слезами на глазах» [674] , согласиться на мир.
672
Gaehard, Actes des 'Etats G'en'eraux de 1632, t. 1, p. 217.
673
Ibid., p. 127.
674
Ibid., t. I, p. 349.