Нигде посередине

Казьмин Дмитрий

Из всех поздравительных речей я помню только одну, но не помню, кто её сказал. Речь была короткой.

– Ребята, – сказал этот человек. – Всей житейской премудрости вы научитесь сами, а все советы и наставления пропустите мимо ушей и забудете. Вам предстоит совершить много ошибок и наделать много глупостей, за многие из которых вам впоследствии будет стыдно. Помните только одно: что бы ни казалось другим людям

со стороны, с каким бы осуждением на вас ни смотрели, что бы о вас ни говорили, вы всегда правы. Не перед миром – друг перед другом. Во всём мире может не быть никого, кто бы вас не осудил и против вас бы – возможно, заслуженно – не ополчился, никого, кроме одного человека – того, который сейчас сидит рядом с вами. Там, где один из супругов присоединяет свой голос к мнению толпы, семья заканчивается. Помните это, пожалуйста. Вы можете быть неправы для всех, только не для друг друга. Что бы вы ни натворили, друг для друга вы правы всегда. Человек, которого вы любите, всегда прав. Так и только так вы выживете в этом мире.

И действительно, из всех напутствий молодым это было единственное, которое мне запомнилось, и как-то, худо-бедно, я стараюсь ему следовать. А иначе же действительно не выжить…

В тёмных сумерках нас посадили на такси, мы забрали вещи с Набережной и отправились начинать свою новую жизнь. Водитель, которому было щедро заплачено втрое против тарифа, помог донести вещи по неторенному снегу, пожелал нам счастья и душевно распрощался. В буфете обнаружилось несколько банок с крупой, пусть даже и траченной мышами, а с собой был пакет с остатками праздничного обеда. Жизнь как-то сразу стала налаживаться; большего нам было особо и не нужно. По большому счёту не нужно и сейчас.

В качестве эпилога я перемотаю плёнку на много, много лет вперёд, совсем в другое время и в другую страну. Теперь, спустя многие годы, мы иногда с детьми обсуждаем их будущие свадьбы, и я говорю им:

– Дети. Если вы хотите устраивать себе свадьбы по американскому стандарту, то начинайте копить прямо сейчас. Я это спонсировать не буду. Да, я жадный скупердяй, и мне действительно жалко тратить такие бешеные деньги на то, что, в моём представлении, не имеет никакой ценности. Да вы и сами понимаете, что две сотни малознакомых гостей потанцуют и разойдутся, ресторанная жрачка на следующий день станет говном, платье отправится в секонд-хенд,

и никакой диджей, никакие фотографы, никакие оркестры не сделают вашу семейную жизнь ни на йоту счастливее и долговечней. Но зато я вам сделаю королевский подарок. Я вам обещаю каждой по ящику мороженых курей, и даже помогу с готовкой. Этого хватит для того, чтобы люди, которые вам на самом деле дороги, не ушли с праздника голодными, и это действительно сделает ваш день счастливым.

Поверьте своему старому отцу, он знает, о чём говорит.

Сухое молоко

В числе подарков был обнаружен, разумеется, и пухлый конверт с приличной по тем временам суммой, и разгорелся спор о том, что с ним делать. Настя говорила – потратить на что-нибудь, например на еду, и поскорее, пока они хотя бы чего-нибудь стоят. Я ратовал за то, чтобы перевести в доллары и заначить, де, мол, времена в стране тяжёлые, и лучше явно не станут в обозримом будущем, пока хоть какая-то еда есть, а когда настанет время берёзовой каши, то тут-то мы и заживём на наши сбережения. В итоге, как это обычно у нас случается, мы их и не проели сразу, и в доллары не перевели, так что, по мере того как мы их тратили, всё меньше и меньше можно было на них купить. Вообще, непрактичность в денежных вопросах и, соответственно, неспособность к накоплению – это ещё один изъян нашего семейства вдобавок к неспособности встречаться. Когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что те три с половиной года в Апрелевке, в разгар инфляции и с нищенскими доходами, были самым беспечным и как-то странно обеспеченным периодом в нашей жизни. Конечно, отчасти мы существовали на продуктовые передачи от родителей, которые то и дело нас подкармливали. С другой стороны, нам настолько ничего не было нужно, что того, что было, нам хватало с лихвой, и большего не хотелось. С тех пор, если верить налоговой декларации и тому, что называется «качеством жизни», мы давно стали обеспеченными людьми, но более обеспеченными, чем в то время в Апрелевке, никогда с тех пор себя не ощущали. У нас был свой дом – наш первый, лично наш, который нам ни с кем не нужно было делить, и это было самое ценное, то, о чём большинство наших сверстников и мечтать не могло. И мы были абсолютно счастливы.

Конец ознакомительного фрагмента.