Нигредо. Книга II
Шрифт:
Сколько людей – столько и мнений. Как здесь выделить одно?
Я не знаю, какое из преданий истинно, ибо все они, как я думаю, отдают ересью. Мое мнение на этот счет нерушимо: на все воля Божья, и следует относиться к данному феномену, как к настоящему чуду.
Однако, все чаще встречаются те, кто считает чернильное дерево проклятым. По легендам, некие темные силы, обитающие внутри дерева, обладают сверхъестественными способностями и пытаются проникнуть в наш мир. Они хотят дотянуться до людей, схватить их, и забрать их в свои костяные дворцы, глубоко под землей, спрятанные под Чернильным Озером.
Во время службы, я неоднократно слышал
Не смотря на множество тайн, которые скрывает чернильное дерево, мне, как священнику, было важно найти более глубокий смысл, и истинную природу его существования. Я уверен, что все исходит от силы природы. Даже выше – от Создателя всего сущего! Издревле, дерево было символом жизни. Знамение, способное подарить знание и благополучие всем людям, которые придут к нему с чистым и открытым сердцем.
Мною было решено провести ритуал вокруг чернильного дерева, чтобы призвать силы добра и пролить благословение на окружающих. Сотни людей собрались на поляне Шварцвальда, чтобы стать свидетелями этого особенного мероприятия. Взрослые мужчины и женщины, дети и старики.
Под влиянием моего воззвания, дерево, казалось, заговорило со мной. Я услышал голос природы, сказавший мне, что чернила взывают к человечеству, чтобы найти в них добро и истину. Оно напомнило мне, что только через единение с природой и небесной чистотой, можно обрести свет и мир. В моих руках появилась старинная книга с предсказаниями, которые, как я понял, указывали на то, что чернила дерева смогут изменить ход истории, если будут использованы для благих целей.
Теперь, я верю, что чернильное дерево – это символ надежды и просвещения. Чернила его – священны. Кто знает, какой текст можно написать этими чернилами, и какое события это за собой повлечет. Возможно, мое стремление, как священника Вальдевартской церкви, сообщать о благословении чернильного дерева было не случайным. Я думаю, мне предназначено стать хранителем тайны и сделать все возможное, чтобы поделиться истиной. Дать моим прихожанам и всем другим, возможность причаститься к этому прекрасному источнику.
Есть, правда, кое-что, что по-прежнему беспокоит меня. И чем больше я об этом думаю, тем более важным для меня это становится. Странный, неземной черный цвет. Бог никогда не создал бы такого. Что-то здесь не так.
Немного ниже приписка, выполненная дрожащей рукой:
«Взрослые, дети и старики. Все, кто присутствовал на ритуале…
Не выжил никто. Мертвые зовут меня».
5.
– Вот, что еще мне удалось найти. «МолоХ» выкупил здесь землю в 1950, но начал работу в Вальдеварте с 1957 года, – рассказывала Николь, пытаясь согреть озябшие пальцы о горячую кружку с чаем, – Реставрация, перепланировка, застройка пустых участков – все это заняло еще четыре года. Первые резиденты медицинского комплекса прибыли на Ярмарку Чернил в 1961 году. Тридцать человек. Тогда еще «МолоХ» не сосредотачивал свое внимание на творческих людях, и учреждение куда больше напоминало психиатрическую клинику. Хайгер обещал революцию в психиатрии, и предпочитал работать с наиболее опасными пациентами, среди которых были не только безобидные аутисты, но и психопаты, маньяки, шизофреники и пироманы. То место, где сейчас располагается городской музей, в те времена было центральным комплексом лечебницы,
– Не слишком-то правила поменялись, как я погляжу.
– Так или иначе, но правительство курировало проект Хайгера, продвигало его, выделяло бюджет на закупку оборудования и аппаратуры. Удобное сотрудничество для обеих сторон, если подумать.
– Власти избавлялись от преступников, а Хайгер получал новый материал для изучения. Хорошая схема.
– Только до определенного момента. В 1990 году правительство отказалось финансировать проект, произошел раскол, и часть сотрудников «МолоХа» покинула Вальдеварт. Подробности этого дела не разглашаются. Скорее всего, Хайгер потребовал слишком много, или власти попытались внести в его планы свои коррективы. Душевнобольные, которых поставляли тюрьмы, были переведены в Берлинские клиники, а «МолоХ», временно затих.
– Ключевое здесь – это слово «временно». Я прав?
– Именно. Спустя восемь лет, правительство снова обратило внимание на Вальдеварт. Хайгер, к тому времени уже лежал в могиле, а его место перешло совету директоров, которые не придумали ничего другого, как переоборудовать психлечебницу в санаторий. Деньги, получаемые от государства, были настолько крохотными, что едва позволяли сводить концы с концами. Откуда брать новые инвестиции, если не с приезжающих богатеев?
– И тогда «МолоХ» решил сосредоточиться на помощи писателям и художникам?
– Они это называют богемной интеллигенцией. Но в остальном – все так. На данный момент, через Вальдеварт прошло около полутора тысяч человек, если брать в расчет самых первых пациентов.
Лоренц рассеяно открыл пачку сигарет, посмотрел вовнутрь, скривился.
– А этот список фамилий из музея? Сколько их там?
– Сто шесть человек. Выставка всех резидентов Вальдеварта за последние десять лет. Если подумать, то дела у «МолоХа» шли не слишком хорошо. Там десятки картин, пара-тройка стихотворных сборников, несколько статей, полсотни скульптур и фигурок. Ничего сверхъественного, что запомнилось бы, или бросилось в глаза. Я записала всех, кого увидела. Все в хронологическом порядке.
Лоренц пробежал глазами безликие фамилии, пытаясь разобраться в угловатом почерке Николь, пожал плечами.
– Мне они не знакомы. Я, быть может, и далек от светской жизни и изысканных выставок, но…
– Скажи еще раз, что именно ты хочешь найти. Я – журналистка, ты забыл? Информация как таковая, и поиск этой самой информации – моя работа.
Лоренц аккуратно передал лист бумаги, покосился на экран открытого ноутбука, шумно вздохнул.
– Мне нужно узнать, что стало с этими людьми. Со всеми, из этого списка, кто бывал в Вальдеварте и работал с «МолоХом». Можешь это устроить?
Николь настолько внимательно наблюдала за ним, что даже забыла о чае, и даже не поднесла его ко рту.
– Я найду тех, кто был здесь раньше, и соберу полный список нынешних резидентов. Я сделаю это для тебя, можешь не волноваться, – голос ее звучал ровно, но Лоренц все равно уловил в нем насмешку. Он осуждающе взглянул на нее.
– Ты снова считаешь, что у меня паранойя и мания преследования.
– Может быть, и не считаю. Если ты сможешь сформулировать свои идеи правильно, я могу тебя и поддержать.