НИИ ядерной магии
Шрифт:
— Это… Не то, — Александр мотал головой так сильно, что заболели виски. — Раз появилась эта петля времени, значит, есть способ всё исправить.
— Она появилась только чтобы ты страдал и не просыпался, хе-хе. А зазноба помирает не во сне, хе-хе, а наяву.
— Что ты сказал? — Александр остановился, в голове гудело. — Сколько я сплю? Что с ней случилось?
— Ты — долго, а с ней — беда. Послушай, меня гнать сейчас будут, чую запах медсестры. Визгу-то будет, хе-хе.
Лис спрыгнул с кровати и, подойдя к Александру, толкнулся головой в его ладонь. Тот слабо улыбнулся
— Ну-ну, — утешал его Лис, — Ты проснёшься.
— Не хочу, Лис, не могу снова через это проходить.
— А гореть зазнобе лучше?
— Я хочу сам сгореть. Вместо них.
— Ну, одной из них гореть в любом случае. А твой костёр, быть может, ещё не сложили, хе-хе.
— Плыть по течению, значит?
Лис не ответил. Он уже растворился в воздухе, и Александр остался наедине с собой и пониманием, что он не в силах изменить реальность. Ни тогда, ни сейчас.
Просидев так ещё некоторое время, он поднялся. Ему предстояли сложные пять с половиной лет, которые придётся прожить, не убегая от реальности и своих принятых ранее решений. Ничего не исправлять, двигаться к страшному неотвратимому финалу.
И он пошёл на это. Постарался отключить голову и прожить, как он надеялся, последнюю пятилетку по-настоящему. Так же, как когда-то уже её прожил, но лучше. Ярче. Честнее.
Когда Фима вернулась отдать куртку, он просто поцеловал её. Вот так сразу. Она опешила, покраснела, хотела даже дать ему пощёчину, но почему-то передумала. Александр обнимал её и думал о том, что это самый последний его шанс побыть по-настоящему счастливым.
— Ну ты даёшь, — воскликнула юная Фима и обняла парня в ответ, — это ж надо так радоваться куртке!
Она захихикала, и Александр засмеялся тоже.
— Да просто я влюбился, — признался он, чуть отдалившись, чтобы видеть лицо девушки.
Та равномерно сменила оттенок кожи на ярко-алый:
— А я пока что нет, — призналась она.
Александр извинялся, что поспешил. Девушка извинения приняла и обещала рассказать, когда тоже влюбится. А потом он показывал ей теплицы, вместе они их улучшили, и Фима согласилась оставить куртку себе. Через две недели она призналась Александру, что его чувства взаимны. Это была прекрасная петля времени, пока не приблизился его двадцать четвёртый день рождения. В тот день для Александра закончилось всё: и во сне, и в реальности.
Он очнулся с воплем, от которого драло лёгкие. Глаза обожгло даже тем скудным светом, что пробивался через жалюзи. Сорвав датчики с груди и пальцев, Александр встал с кровати и неровной походной подобрался к окну. Когда глаза привыкли к свету, он увидел, как во дворике больницы трое охранников гоняются за Лисом, но тот не оставляет им ни единого шанса на победу. Хотя Александр мог различить, что Лис уже начинал уставать от игры в салочки. Но он дожидается его, чтобы отвести туда, где он, Александр, нужен на самом деле. К той, кто по-прежнему испытывает к нему нежные чувства, несмотря на всё то, что он натворил. И кого
Александр нашёл в шкафу какую-то одежду — к его удивлению, чистую и выглаженную. Похоже, кто-то готовился к тому, что он проснётся. Натянул футболку и обратил внимание на предплечье: сорок две метки оставались на своих местах. Подошёл к маленький раковине с зеркалом в углу палаты: шрамы на шее тоже сохранились. Что ж, никто не обещал ему, что он проснётся прежним.
— Так-так, и куда мы собрались, молодой человек?
Александр вздрогнул от неожиданности. В двери палаты стоял очень, даже как-то неестественно высокий мужчина. Острый взгляд пришпилил мужчину к месту, а губы расплылись в хищной улыбке:
— Я вас не выписывал.
Глава 24
Жанна, как водится, прибиралась. В этот раз не после сеанса, а просто чтобы привести в порядок и жилище своё, и мысли. Последние были в совершенном беспорядке после недавних событий, и постоянно взывающие к ней голоса не помогали. Жанна стирала пыль с полок и видела, как та тут же налипала обратно, образуя надпись «Помоги». Расправляла занавеску и слышала, как шелест ветра складывался в стройное «Помоги выбраться, Жанна». Заправляла кровать, и не услышала хлопка, который бывает, когда резко поднимаешь и опускаешь покрывало. Вместо этого раздалось настойчивое: «Жанна!».
— Да ладно, ладно, поняла я вас, — заворчала девушка, когда все попытки отвлечься провалились. — Достали.
Она нехотя вернулась за свой рабочий стол и зажгла палочку благовоний. Метод был для неё рабочим, но не особо зрелищным, поэтому экстрасенс пользовалась им редко.
— Ну давайте, чего у вас там, — буркнула она, ёрзая на стуле.
Призраки не заставили себя долго ждать. Вскоре дымок, поднимавшийся от благовония, разросся и сформировал дымную маску. Та менялась, являя Жанне каждый раз новое лицо.
— Да чего вас так много-то, — пробормотала девушка, удивляясь, что такое количество призраков стремилось донести до неё какую-то одну идею.
Она приняла, наконец, серьёзность послания, и сконцентрировалась, чтобы лучше расслышать мёртвых. Те шептали, шептали, шептали. И всё об одном.
— Блин, ребят, я хотела дома сегодня отдохнуть…
— Помоги! — вторили голоса.
— Ладно-ладно, конец связи, — буркнула Жанна и развеяла взмахом руки лица из дыма. — Достали, — снова добавила она и направилась к гардеробу, чтобы переодеться из домашнего.
— В смысле я ему никто?! — Ольга давненько так не кричала и уже сама забыла, что её связки могут выдавать такие децибелы. — Вы в своём уме, дядя?
— Ну а что я поделаю? — развёл руками охранник в выцветшей форме. — Такие правила.
— Я ему подруга и коллега!
— Не родственница и не жена, — он постучал ручкой по закрытому журналу посещений. — Пускаем только членов семьи. Извините, девушка, мне правда жаль. Я вижу, что вы переживаете.
— Конечно переживаю, — у Ольги сдавило горло, она едва сдерживала слёзы.