Ник. Астральщик. Том 2

Ясинский Анджей

Я все слушал эту болтовню, и у меня появилось стойкое чувство, что это важно. Странно, белиберда какая-то, меня совершенно не касается. Тогда почему важно? Разогнав и распараллелив свое сознание, я добился кристальной чистоты мышления, чтобы посмотреть на задачку, так сказать, во всеоружии. И меня сейчас же осенило: а ведь обо мне болтают. Неужели местный Шерлок Холмс отыскал-таки мой пропавший бадди-комп?!

Я так разволновался, что едва не свалился с крыши. Если я прав, упускать момент нельзя! Делаю необходимые приготовления: ноги сопровождающих карету вертухаев оплетает силовая сеть, намертво прикручивая седоков к лошадям, а руки к телу. Почему не вырубил через ауру?

Все просто. Похоже, искусники все-таки опасаются за свое здоровье в столице исконного врага, и на головах у них надеты шапочки, довольно сильно искажающие ауру. Разбираться времени и особого желания нет – могу и убить случайно, вмешавшись в работу амулета, поэтому фиксирую их и кучера повозки. Зато лошади ничем не защищены. Определенное воздействие на их ауру вводит их в состояние… как бы его назвать-то? Пусть будет «лошадиная нирвана». Главное, они будут продолжать идти вперед, не реагируя на команды своих седоков, при этом вполне нормально поворачивая там, где улица изгибается, перешагивая рытвины и камни… В общем, понятно, что к чему. По факту отключается высшая нервная деятельность.

Кстати, это обычный и довольно распространенный чародейский прием для обезвреживания врага. Человек может даже подчиняться командам, но крайне слабо или вообще никак. Например, чтобы человека в таком состоянии заставить идти, его надо толкнуть в нужную сторону или потянуть. И он инстинктивно начнет переставлять ноги. Но если случится ситуация, где надо применить логику, смекалку или просто пошевелить мозгами, будет фигня. Упадет, споткнется или остановится. Точное поведение зависит от индивидуальных особенностей. Впрочем, речь сейчас не об этом.

Тихо и аккуратно я приземлился на крышу повозки. Амортизаторы слегка просели, но компенсировали дополнительную тяжесть. Внутри диалог продолжался. Дверь закрыта на задвижку с той стороны. Отодвинуть ее пара секунд. Похоже, она давно не смазывалась – на посторонний звук собеседники отреагировали прекращением разговора. Дальше я спокойно открыл дверь, сделал кульбит на руках и оказался в повозке. Забавно получилось. «Скрыт» – то я не выключил, так что пассажиры увидели только, как дверь открылась-закрылась, ощутили, как качнулась карета, а лиц коснулось дуновение ветра. Места оказалось достаточно, так что я даже с комфортом развалился на свободном сиденье.

– Что это было? – забеспокоился сыщик.

Я не стал затягивать паузу:

– Это был я, – и снял «скрыт».

Мои глаза впились в пряжку ремня, что держал в руках сыщик. Точно! Мой бадди-комп! Ух как на душе потеплело!

Рука сыщика дернулась к поясу, но остановилась на полпути.

– Правильно, – кивнул я. – Не стоит.

Старик-искусник же внешне почти никак не отреагировал, лишь с интересом смотрел на меня, да в его жилете что-то активнее стало работать.

– Охранники целы? – тихо спросил сыщик. Туча с его лица потихоньку уходила, замещаемая любопытством.

– Ну, если сами себе не навредят, останутся целы, – ответил я.

Сыщик отодвинул шторку и посмотрел на ближайшего сопровождающего. Полюбовавшись вместе с ним на вращающего глазами и головой всадника, у которого сквозь зубы вырывалась брань самого низкого пошиба, я сказал:

– Позвольте поинтересоваться, какие линии судьбы привели вас в столицу империи, Тристис… так, кажется, вас зовут? Так вот… в столицу, где к представителям вашей страны относятся, мягко говоря, неоднозначно? В последний раз мы виделись при крайне пикантных обстоятельствах. У меня возникает ощущение, что вы просто стремитесь попадать в странные и порой опасные для жизни ситуации.

Сыщик хмыкнул, покрутил в руках мой

баддик. Я не спешил заявлять на него свои права – он уже никуда от меня не денется. Пока же мне просто было интересно, и ситуация забавляла.

– Служебная необходимость. Я тут официально.

– Да? – протянул я. – Из-за него, что ли? – Я кивком обозначил направление на големщика. – Неужто у вас так осерчали на своего гражданина, показавшего оробосцам, что и кордосцы не лыком шиты?

Тристис поморщился:

– Тут отдельная история. Есть специальный приказ из самой столицы.

– Даже так? А поподробнее?

– Я обязан отвечать? – скривился сыщик.

Я пожал плечами:

– Да нет в общем-то. Интерес праздный. Позвольте… – Я вытянул руку и наконец забрал у кордосца свой баддик. – Вероятно, ваше присутствие здесь связано в том числе и с этим. – Я помахал пряжкой. – Предполагаю, что вы продолжаете работать по моей персоне, пытаясь понять, кто я, откуда, зачем и почему. Не так ли?

Сыщик лишь пожал плечами, глядя, как я кручу в руках пряжку. На отпечатки пальцев, как и ожидалось, баддик не отреагировал – питание совсем село. Конечно, был и чисто механический способ добраться до внутреннего содержимого. Легкое нажатие на орла, выбитого на пряжке, и поворот на девяносто градусов открыли внутреннее пространство, где раньше находились линзы и куда потом я прятал стекла-дисплеи от очков. Сейчас там лежало только одно стекло. Внутренний жидкокристаллический маленький экран на крышке, служащий для калибровки и настройки, был мертв. Да уж, похоже, аккумулятор действительно сдох. Вздохнув, я закрыл баддик и положил его в карман.

– Удовлетворите мое любопытство? – неожиданно спросил Тристис.

– Что именно?

– Для чего нужен этот амулет? – Сыщик кивнул на скрывшийся в моем кармане гаджет.

Я задумался над ответом. Правду сказать не страшно – ничего секретного, да вот поймет ли?

– На самом деле ничего тут интересного для вас нет, – наконец сказал я. – Этот амулет – накопитель информации. Нечто вроде записной книжки, только записывать туда можно и картинки, и звуки, и движение, и слова, да и просто мысли разные. Особенность в том, что его емкость для подобных вещей очень большая. Для меня амулет важен тем, что в нем есть дорогие мне воспоминания. Хотя, если судить по тому, что он неработоспособен, вряд ли там что-то сохранилось. Но я, конечно, попытаюсь его восстановить… – скорее для себя пробормотал я.

– Тут не осталось ни следа плетений. И, по утверждению ллэра Толлеуса, тридцать лет назад амулет уже был простой пряжкой. Как же тогда можно восстановить информацию?

Я снисходительно улыбнулся:

– Это не обычный амулет. Да, он больше не может запоминать новую информацию. Но та, что была внутри, надеюсь, цела.

Сыщик открыл рот, чтобы спросить еще что-то, но я его перебил. Что это вообще такое? Я допрашиваю, а не наоборот!

– Расскажите-ка мне, как продвигается расследование по моему делу. Один мой амулет вы нашли – прекрасно. Что насчет других моих вещей? – И добавил, заметив, что кордосец хмурится: – Вот теперь отвечать обязательно!

– Следов того, что было продано, обнаружить не удалось. Установлено, что золотые монеты были переплавлены, так что дальше их искать бесполезно.

Сканирование показало, что сыщик не врет. Все же баддик они как-то нашли. Зацепившись за эту мысль, я правильно понял оговорку «что было продано».

– А как насчет того, что оставили себе?

– Только этот накопитель информации, – развел руками Тристис.

Некоторое время мы ехали в молчании.

– И что будем делать? – наконец спросил сыщик.