Ник. Землянин. Том 1
Шрифт:
Слушая внучку, женщина улыбалась. Впрочем, ровно до того момента, пока Катя не появилась на террасе: тогда улыбка сразу пропала, а лицо не выражало ничего иного, кроме строгости и удивления, вызванного самим фактом того, что бабушке возражают.
– Во-первых, мои отклонения от правил недеструктивны, Катенька, в отличие от твоих. Во-вторых, риторику и философию вы еще не проходили, так что твои попытки мне возражать хоть и вызывают уважение тем, что ты, ничего не зная, стремишься как-то оправдать свое безобразное поведение, но откровенно слабы. А в-третьих,
– Да так… – Катя махнула рукой с зажатым в нем сырником и виновато посмотрела на бабушку, когда от него оторвалась капелька сметаны и упала на стол. Бабушка сделала вид, что ничего не заметила, а Катя быстренько все вытерла. – Да просто распевалась.
– Вот как? – подняла бровь бабушка, пряча в уголках глаз озорную усмешку. – Не знала, что ты поешь.
– Ну чего только в школе не случается, – буркнула девочка. – На будущее, баб, не могла бы ты не кричать так громко, когда зовешь меня? Если ты не в курсе, давно уже придумали для связи УНИКи! Все ж таки удобней, чем горло надрывать. Во! – Девочка подняла палец вверх. – Наверное, я в тебя пошла, раз голос у меня такой сильный.
– С этими УНИКами мы скоро разговаривать разучимся. – Проигнорировав откровенный подхалимаж, женщина вдруг замерла, и ее взгляд расфокусировался. Через некоторое время она поморщилась и снова взглянула на внучку: – Извини, Катя, меня срочно вызывают в клинику. Придется тебе поскучать немного одной.
– Ничего, не беспокойся. – Девочка постаралась поглубже спрятать радость и опустила голову. – А можно я покупаться схожу?
– Можно. Только обязательно возьми Гошу на всякий случай.
– Ага.
– Когда вернусь, не знаю, но если что – звони, придумаем что-нибудь. Если задержусь надолго, или на такси езжай домой, или Сапожниковым звякну, может, кто из них будет свободен, присмотрит.
– Вообще-то мне уже десять лет! Я сама за кем угодно могу присмотреть! – продолжая жевать, пробубнила девочка.
– Не говори с полным ртом, – автоматически ответила женщина, мыслями она уже была далеко.
Пока бабушка быстро собиралась, Катя успела доесть сырники, запила их брусничным морсом и помахала исчезающей в небе точке автомоба.
– Ййа-а-а-ха-а-а! – запрыгала на месте девочка, когда аппарат скрылся за верхушками деревьев близлежащего леса. – Свобода! Бабуль, я тебя, конечно, люблю, но задержись, пожалуйста, подольше в своей клинике!
Катя ураганом пронеслась по дому. Везде открыла окна. Покрутилась перед зеркалом-модельером, виртуально примеряя на себя разные платья. Споткнулась о выползшего из скрытой ниши уборщика (открытые окна не прошли бесследно) и пинком отправила его под кровать. Сходила в погреб.
– Шидики, битики, упали в рот барбитики… – Палец остановился на небольшой баночке с каким-то джемом.
Пожав плечами и сдув пыль с крышки, девочка потащила добычу на кухню. С трудом открыла прикипевшую крышку, запустила палец, набрала на него густой массы и сунула в рот.
– Хм… вкуснятина. Интересно, что это такое? – Оглядевшись и открыв деревянную коробку, убедилась,
– Добрый день, Катя! – Из стены выдавилась голограмма известной ведущей кулинарной программы в сети. – Перекусить? Плотно пообедать?
– Привет! – Катя облизала палец и задумчиво посмотрела на него, пытаясь сообразить, мыла ли она его, перед тем как использовать таким неестественным способом, или нет. – Я тут варенье ем, дай мне порезанного французского багета… Пожалуй, чуть тепленького.
– Для варенья хороший выбор, – кивнула голограмма. – Советую запивать теплым молоком.
Катя поморщилась:
– Не, я лучше морсом. Баба недавно сделала.
– Смею заметить, Катя, что сладкое сладким запивать – не очень удачное решение. – Ведущая слегка нахмурилась.
– Ничего. – Катя достала из звякнувшей ниши пять ароматно пахнущих кусочков батона и вдохнула их запах, замерев от наслаждения. Ничем не хуже бабулиных сырников! Затем поставила тарелку на стол и стала намазывать варенье. – Правильно я дома буду питаться. А иногда хочется чего-то такого-эдакого.
– Понимаю. – Голограмма улыбнулась. – Однако имей в виду, что то, как ты питаешься здесь, увидят твои родители. Что, несомненно, не прибавит им положительных эмоций.
– Угум-с, – буркнула Катя и краем глаза отметила, как голограмма пропала. – Ябеда!
Однако слова глупого кухонного агрегата испортили настроение. Маму уже два года Катя вживую не видела, только через сеть. Она была космонавтом и вроде как добывала что-то там в космосе. Но почему никак не может выбраться домой хотя бы в отпуск, этого девочка искренне не понимала. А отец… Он слишком погружен в науку, чтобы уделять дочери много внимания. Порой ей казалось, что и отсутствие мамы его не сильно беспокоит. Впрочем, это не мешало Кате его искренне любить.
Протянутая рука не нащупала на столе ничего, и девочка очнулась. Пока она предавалась грустным мыслям, кто-то уволок со стола ее бутербродики! Ну и ладно, все равно уже вроде как наелась! А вдруг у бабушки тут завелся домовой? И это он все съел? Вот было бы здорово!
Девочка сунулась под стол, подозрительно оглядела кухню и погрозила пальцем:
– У-у-у, я вас!
Выбежав на улицу, она глубоко вздохнула, посмотрела на небо. Потом провела зигзаг пальцем по тыльной стороне руки, над которой тут же появилась голограмма.
– Тэк-с… Температура у реки плюс двадцать пять – нормально. Воды – двадцать два. Пойдет. Легкая облачность – это нам по барабану, загорать все равно не собираюсь. Ветерок – в самый раз.
Забежав домой, Катя сразу надела купальный костюм и тут заметила ссадину, полученную на дереве. Ну как заметила – чиркнула по ней надеваемыми трусиками. Любой бы заметил, когда больно становится!
Проскакав на одной ноге до гостиной, девочка произнесла:
– Дом, дай мне гель для ран.
– Необходимы уточнения, – раскатисто прозвучал густой мужской бас. – Прошу обозначить уровень ранения и его место.