Никак иначе

Ann Lee

— Конкретно эта, пахнет прохладой и свежестью, немного табака и кожаной обивки салона твоей машины, и немного дождём почему-то, хотя для него рановато, — бормотала я, перебирая пальцами его волосы на затылке.

— Да там действительно, толи дождь, толи снег, — хрипнул его голос, а потом он отстранился, и встал.

— Я сейчас, — ответил он на мой немой вопрос, когда я растерянно посмотрела на него.

Я так и застыла, всё ещё ощущая на пальцах его тепло, и чувствуя его аромат. Смотрела невидящим

взглядом на мелькание картинок на большом экране, и понимала, что всё, я не выплыву. Я полностью в нём. Он мой кислород. Моя пища. Потребность в нём ежесекундная.

Разве можно так растворяться в ком-то?

Терять себя?

Кирилл возвращается. Садиться на корточки передо мной, и снова смотрит, долго и пронзительно. А потом склоняется и целует, тоже очень нежно. Он редко так делает, и меня режет от его осторожных движений, от его ласки, желания любить, лелеять.

Его поцелуй тоже со вкусом ночи. Тонкий свежий аромат с каплей никотина, и ощущением шелкового языка, и тёплых, мягких губ. Оказывается, хищники тоже умеют быть мягкими и ласковыми, если захотят, и тем дороже их нежность, когда ты знаешь их опасную натуру.

Кирилл медленно отстраняется и вкладывает мне в руку что-то мягкое и квадратное. Я всё ещё под впечатлением от поцелуя, не сразу соображаю что это. Приходиться проморгаться.

В приглушенном свете гостиной, я смотрю на свою раскрытую ладошку, на которой лежит бирюзовая коробочка, с логотипом известного бреда. И коробка вполне определённая. Ещё не открыв её, я понимаю, что там.

— Мои подруги так тебя допекли, что ты решил сдаться, — за этой шуткой пытаюсь скрыть волнение, но не особо получается, потому что руки начинают дрожать.

Кирилл, видя это, перехватывает мои ладошки, сжимает, и я вдруг начинаю понимать все эти его проникновенные взгляды.

— Просто немного опередили, — отзывается он, и сам открывает коробочку.

На белой атласной подушке, застыло великолепное изделие искусных ювелиров. Белое золото, россыпь бриллиантов, по ободку, элегантное и тонкое кольцо.

— Оно со смыслом? — спрашиваю я, когда он достаёт кольцо и надевает на мой безымянный палец, правой руки.

— Если ты захочешь, зеленоглазая, — пожимает плечами Кирилл.

Кольцо подходит идеально, занимает своё место, словно там и было.

— А ты хочешь? — перевожу взгляд с блеска камней на него.

Он так и сидит рядом на корточках, уже положив свои руки мне на бёдра, и словно теми бриллиантами, сверкает своими глазами.

— Для меня неважно твоё официальное положение рядом со мной, — отзывается Кирилл, — ничего не важно, кроме тебя. Если ты хочешь, мы можем пожениться. Если нет, не станем. Ты всё равно моя.

В конце его голос просел до хрипа, и руки жестче сжали мои бёдра, посылая по моему телу тёплые

импульсы.

— Ты знаешь, — выдохнула я, вдруг ставший вязким кислород, — для меня тоже это не важно. Я просто хочу быть рядом с тобой. Я люблю тебя и без этого кольца.

Я попыталась снять его, но Кирилл остановил меня.

— Это подарок, в любом случае.

Я остановилась, и переплела наши пальцы, дотягиваюсь, и целую их.

— Хорошо, будем считать, что сегодня состоялась помолвка.

Кирилл только хмыкает в ответ, разрывает наш контакт, но лишь для того, чтобы поменяться местами. Усаживает удобно к себе на колени, и я блаженно прикрываю глаза, зарываясь носом в его груди.

— Почему ты так не любишь рассказывать о себе? — поднимаю голову, пытливо разглядываю твердый подбородок, и дрогнувшие крылья носа. Он немного хмуриться, и видно, что тоже устал. Нам пойти бы спать, но почему-то мы продолжаем сидеть, обнявшись на диване.

— А ты неугомонная, зеленоглазая, — он опускает свои серые глаза, проходясь взглядом по моему лицу, и ожидаемо ныряет, в приоткрытую зону декольте, руки его при этом заметно твердеют, и объятия становятся ощутимее. Я невольно ёрзаю, но не сдаюсь.

— Что такого, если я немного больше узнаю о тебе? Вот, например, — я разворачиваю его правую руку, на тыльной стороне кисти, среди мелких рисунков, изображен компас, на карте. Рисунок очень искусный, красивый, выполнен в монохроме. Стрелки на нём указывают, где юг, где север, проработаны мельчайшие детали. — Этот компас, он что-то означает или это просто рисунок?

— Ты решила пройтись экскурсом по всем моим татуировкам? — усмехнулся Кирилл, впрочем, не препятствуя мне, позволяя наглаживать горячую кожу на его руке.

— Я изучила их вдоль и поперёк, и мне интересно, есть среди них действительно значимые для тебя?

— Может я, просто пройду анкетирование? Какие там у тебя были вопросы? — Кир всё же закрывался, и меня не могло это не покоробить.

— Хорошо, — оставила свои попытки, встала с его колен, — я поняла. Пойдём спать.

Да манипулировала, своей обидой, ну а что оставалась? Тем более, я действительно обиделась, и не особо рассчитывала на его раскаянье.

Это же Кирилл.

Камень.

Скала.

Продавить его у меня получалось, но не всегда.

Поэтому была слегка удивлена, когда он схватил меня за руку, и дёрнул на себя, возвращая на свои колени, потом и вовсе завалил на диван, придавив своим телом. И всё это быстро, методично, без лишних слов. Я успела только пискнуть, как очутилась погребенная под ним.

— Борзеешь? — прорычал он мне в губы.

— Это я борзею? — возмутилась я, толкнув его в грудь. — Замуж готов взять, а на элементарные вопросы ответить не можешь?