Никаких обязательств
Шрифт:
Он много раз испытывал желание, но никогда еще такого жгучего. Инстинктивного и необоримого. Всепоглощающего.
— По-моему, вы самая красивая женщина, которую я только видел, — с подчеркнутой бесстрастностью сказал Саймон.
Если он ожидал, что Дженифер смутится или будет польщена, то просчитался. Лицо ее вспыхнуло — но не от удовольствия или смущения. От гнева. Рывком выдернув у него поводья, молодая женщина вскинула голову.
— В самом деле? Быть может, тогда вы понимаете, отчего я вынуждена носить эти
— Я сказал чистую правду.
— Ну да. А у меня чудесная гнедая кобылка, — насмешливо передразнила она.
— Дженифер, красота — не преступление.
— Возможно. Но при такой работы, как моя, существенный недостаток. И наш диалог это только доказывает.
— Вы судите обо мне по другим!
— Что, будете отрицать, что пытались со мной флиртовать?
В каком-то смысле она была права: на внешнем, поверхностном уровне он и впрямь флиртовал с нею. Саймон старательно изгнал из голоса даже намек на какое бы то ни было чувство.
— Вы очень красивая женщина. И мы оба это знаем.
Дженифер прижалась щекой к шее лошади.
— Ненавижу лесть.
И вдруг на Саймона снизошло озарение, столь сильное, что он не мог сдержаться. Выпалил, как мальчишка:
— Да вы ведь тоже меня хотите! Так же сильно, как я вас! Вот чего вы боитесь!
Казалось, все кругом замерло. И Саймон, и Дженифер — оба словно оцепенели. Наконец жеребец шумно фыркнул, нарушив чары.
— Вы с ума сошли, — прошептала она.
И это тоже была чистая правда. Иначе как сумасшествием его поведение не назовешь.
— И все же я прав. Верно?
— Ничего подобного! Это вы мне прохода не даете, а не я вам. А все потому, что я простая официантка. — Саймон был потрясен тем, сколько горечи прозвучало в этой короткой фразе. — Я здесь, только свистни. Такая доступная. Дешевая. В самый раз для вас: захотели — пришли, захотели — ушли. А мне деться некуда…
— Мои чувства не имеют никакого отношения к вашей работе, — горячо возразил Саймон.
— Ну да. Конечно. — Молодая женщина мотнула головой, отбрасывая волосы за спину. — Вы спрашивали мою фамилию? Я Дженифер О'Конноли. А моего мужа зовут Питер О'Конноли. Он местный почтальон. Кстати, скоро тут проедет, как раз по этой тропинке. Развозит почту в дальние коттеджи.
Саймону показалось, будто его нокаутировали.
— Вы же не носите кольца! — прохрипел он.
Молодая женщина гордо подняла голову.
— Оно слишком дорогое. Старинное, с бриллиантами. Не надевать же его на работу… или на прогулку.
Неужели она говорит правду? Дженифер, словно не ведая о душевных муках и сомнениях своего собеседника, смотрела на него прямым, открытым взглядом — воплощенная искренность. Но что там, за этой искренностью? Вызов? Или отголоски той паники, которая читалась в ее взгляде еще недавно?
— Вы отсюда родом? —
— Да. И прожила тут всю жизнь.
— Значит, я не мог видеть вас где-нибудь еще…
— Нет. Разве что уже когда-нибудь приезжали сюда.
Хотя детство Саймона прошло неподалеку, в Бингли он и впрямь никогда прежде не был. А уж во взрослом возрасте — и подавно. Молодого человека удивили горечь и разочарование, которые он сейчас испытывал.
— Должно быть, я ошибся. По-моему, вам пора, а то опоздаете на работу.
Выражение лица Дженифер по-прежнему оставалось настороженным. Ни следа облегчения.
— И вот что еще, — ледяным тоном произнесла она. — Будьте любезны, оставьте меня в покое. Чтобы я больше не принимала вас за очередного охотника до легкой поживы.
Отклонив помощь Саймона, она взлетела в седло и, ни разу не оглянувшись, ускакала прочь.
Отвергнутый поклонник убито глядел вслед всаднице. На черных как вороново крыло волосах женщины играло солнце, они красиво развевались за ее плечами.
Замужем. Недоступна.
Эти уродские очки, гладкий пучок, бесформенное платье предназначались вовсе не для того, чтобы ее не узнали, а чтобы отпугнуть слишком пылких клиентов. Дженифер ни от кого не скрывалась, не таила никакой страшной тайны. Все было ясно как Божий день.
И тем не менее Саймон себя не узнавал. Чтобы когда-нибудь какая-либо женщина заставляла его так переживать? Чтобы он приставал к ней с расспросами? Гадал о скрытом значении любого, самого пустячного ее поступка, слова, взгляда?
С тех пор как он в четырнадцать лет сбежал из дому, его главным приоритетом стала работа, работа и работа. И ничего больше. Шутка ли — подняться до таких высот с ноля. До женщин ли тут? То есть, конечно, здоровый мужчина не может обходиться без женщины, но они никогда не занимали центрального положения в его жизни, были так где-то с краешку. И это его устраивало. Саймон решительно не видел необходимости что-либо менять.
Блондинки, брюнетки, шатенки. Красивые, утонченные, элегантные. В меру умные, в меру образованные, в меру нетребовательные. Все они охотно — или на худой конец безропотно — принимали правила игры Саймона. А главное из этих правил гласило: никаких обязательств, ничего долгосрочного.
Каким же образом тоненькая, порывистая брюнетка — да еще замужняя! — умудрилась просочиться сквозь все его заслоны, обойти столь тщательно возведенные стены?
Саймон давно уже пришел к простому выводу: он не умеет любить. И более того, не хочет этому учиться. Зачем ему болезнь, что косит род людской, делает сильных слабыми, а мудрых — круглыми дураками? Чтобы очередная Далила обрезала тебе волосы?
Нет уж, исключений он делать не станет. Тем более ради замужней женщины, которая и глядеть-то в его сторону не желает.