Никакой системы
Шрифт:
Зато с нового ракурса открылся вид на глубокую нишу, уводящую под ученические трибуны, а так же указующую стрелку и надпись «Laboratory room» на стене. В глубине ниши просматривалась очередная дверь, на этот раз стеклянная, вероятно ради разнообразия.
Курт переглянулся с Яной и двинулся вперед. И события, каковыми их повадились встречать местные достопримечательности, привычно не заставили себя ждать.
Раздался негромкий треск крошащегося гипса и позабытые сейчас, но виденные еще в прошлый раз в нишах, каменные львы перестали быть простыми статуями. В глазах их заплясали злые синие
Курт испуганно дернулся в сторону и в этот момент сквозь ткань кармана вновь ощутил ледяное касание своей находки.
Вот только на этот раз, лед ее не остановился на крохотном уколе, но будто хлынул по венам в единое мгновение охватывая все тело и останавливая в нем всякое движение. Курт, в одно мгновение, сам превратился в живую статую, понял, что и пальцем пошевелить не может! Да что-там пальцы, даже глаза смотрели в одну точку, и лишь рассудок продолжал работать четко и ясно, в ожидании неизбежного удара!
Однако удара не последовало.
С некоторым удивлением Курт осознал, что сковавший его тело холод им одним совершенно не ограничился, и мир вокруг, включая и летящее на него порождение сумасшедшего скульптора, и Яну, и даже пылинки в воздухе — все замерли, зависли покорные охватившей их незримой силе, и лишь бьется пульсирующим набатом, перетянутой струной, сгусток холода словно бы уже и не в его кармане, а просто где-то внутри него, отсчитывая непонятные мгновения.
Много или мало их осталось? Курт понятия не имел. Но тело слушалось и не слушалось одновременно. Полное ощущение, что контролируешь себя, но невозможно пошевелиться, словно в преграду уперся. Неимоверно медленным усилием, преодолевая это ледяное сопротивление, он смог слегка пошевелить глазными яблоками, изменив угол обзора. Лев кажется тоже чуть сместился в такт его стараниям, или нет? Непонятно. Но вот то, что пульсация артефакта изменилась, замедляя свой ритм, это факт.
И тогда Курт, припомнив читанные не раз инструкции по обращению с предметами подобного рода, попробовал потянутся к этой скрытой внутри жемчужины холодной пульсации, подстроится под ее ритм, взять его под свой контроль. Тан, Тан, Тан… Быстрее, тише Тан… И артефакт послушался, недовольно вначале но потом все дружелюбнее, как показалось Курту, покалывая его тающими морозными иглами, принял волю человека. А вместе с замедляющимся ритмом откликнулась на его потуги и реальность, ускоряя скорость своего бега.
И вот каменный лев уже не неподвижно завис в воздухе, словно бабочка в янтаре столетий, но вполне ощутимо движется, вытягивая вперед грубо вытесанные лапы, на которых вопреки здравому смыслу отрастают кривые каменные когти.
Но и сам Курт более не недвижимая статуя. Пусть медленно, ничем не быстрее всего остального мира, но движется тело сквозь сковывающую его силу. И движется послушно, разум, электрические импульсы бегущие в его мозге и нервных волокнах, не скованы или скованы недостаточно, чтобы это влияло на физиологическую способность контролировать тело.
Но с этими тонкостями Курт планировал разбираться попозже. А сейчас у него был конкретный враг и преимущество в анализе ситуации, которым не обладала, судя по всему, приближающаяся угроза. Пусть
Тело сковано эффектом от работы артефакта, но не сковано медленным разумом, не способным вовремя осмыслить обстановку, сориентироваться, принять верное решение. Не сковано ограниченной скоростью реакций, свойственной подвиду лысых обезьян с одинокой сине-зеленой планеты Земля.
Здесь и сейчас он был богом тактического планирования и микроконтроля! Тибетские монахи всю жизнь тренирующие автоматизм реакций и способные стрелы ладонями отбивать. по сравнению с ним, лишь жалкие неудачники.
Трудно сказать, был ли разумен летящий на него лев, долго ли он тренировался в монастырях Тянь-шаня, и успел ли он хоть что-то осознать. Трудно сказать, успела ли понять что-то укрывшаяся за спиной Курта Яна.
Но Курт, плавно играя послушным ему теперь натяжением струны, на которую удивительный артефакт нанизал вокруг них само пространство и время, успел все. И осмотреться и оттолкнуть Яну с потенциально опасной траектории и, даже, в последний момент, смещая тело уже меж нависших над ним лап, подставить багор, так чтобы возникший рычаг сделал за него всю работу!
Успел. А потом просто приглушил отдающийся теперь в голове ритм усилием воли до возможного минимума, и, уже в нормальном потоке времени, принял и удар по стальной палке багра, и брызги гипса, не выдержавшего встречи с прочным металлом.
Лев, обрушившись всей своей массой на багор, тяжело перевалился через импровизированный рычаг, упертый в пол, и улетел в ряды ученических кресел, где и рассыпался на несколько кусков, подняв тучу пыли. Пламя поселившееся в его глазах погасло.
— Охренеть! — Прокомментировала емко Яна, для которой все выглядело как череда размытых движений, мгновенно давших результат. — Не знаю кто ты, и как ты это сделал, но ты принят. Куда хочешь принят. Только там еще один лев. Сможешь повторить?
Курт отрицательно качнул головой, и сам не зная — сможет ли? Но, к счастью, лев из второй ниши более не проявлял активности, вновь застыв неподвижно, и только новая поза наполовину вышедшей из ниши статуи выдавала происходившие с ним метаморфозы.
— Похоже считается, что испытание мы прошли. Ну или показались неинтересными, для дальнейших игр в подобном стиле. В любом случае, предлагаю местным гостеприимством более не злоупотреблять, — с некоторым облегчением в голосе ответил он, указывая на проход в некие «Laboratory». — Давай заглянем, что там дальше.
Вторя его словам снова вернулся треск, но на этот раз пыль посыпалась не со статуй а с потолка, и помещение ощутимо тряхнуло. На медных элементах отделки аудитории проскочили знакомые синие искры.
— Тем более, что нас явственно просят убраться отсюда подальше, — продолжил Курт мысль и, ухватив Яну за руку, потянул ее в сторону застекленных дверей.
Часть первая, глава четвертая
Смена локации
— Мы вырвались из преддверия. Куда-то, — сообщила, потеребив кулон, спутница, как только за ними с шипением сомкнулись герметичные створки. — Ток энергии изменился.