Никарагуа. Hora cero

Колесов Михаил Семенович

После кратких разговоров с ними Кольцов заподозрил, что почти ни у кого из них нет дипломов о высшем образовании, хотя они когда–то учились в университетах в своих странах. О философии у них были некоторые отрывочные и смутные знания, а о марксистской философии — вообще никакого представления. Зато все они считали себя «революционерами–марксистами», не прочитав даже «Манифеста коммунистической партии». Что они преподавали студентам, Сергей не мог себе представить. Скорее всего, каждый рассказывал о своём «революционном опыте» и давал своё толкование «марксизма». От его предложения посетить их занятия, они упорно уклонялись, и Эрвин попросил его этого не делать.

Дома Кольцов посмотрел

переданную от Чукавина «диссертацию», которая оказалась дипломной работой в черновом варианте по теме истории Сандинистского революционного движения. Теперь он ломал голову над тем, как из обычного студенческого реферата срочно сделать «диссертацию».

Неожиданно в субботу в «Планетарий» приехал Чукавин и забрал Кольцова на «званный завтрак». Его красивый голубой «Ford» подъехал к фешенебельному особняку в одном из шикарных, тихих районов города. У открытых дверей дома их встречала элегантная стройная блондинка среднего возраста. Когда они прошли в просторный светлый холл, обрамлённый небольшим домашним «садом», Виктор Петрович представил женщину как Мирьям Хебе Гонсалес, известную журналистку газеты «Nuevo Diario» и жену генерального секретаря Социалистической партии Рамиреса Гонсалеса. Хозяйка дома в свою очередь представила Кольцову свою дочь Химену, стройную блондинку примерно двадцати пяти–семи лет, которая оказалась автором «диссертации». Сергей узнал в ней девушку, которую видел в Департаменте университета.

После этого кампания разделилась. Кольцов с Хименой проследовали в кабинет, где приступили к работе над «диссертацией». Туда им служанка принесла кофе. А в соседней гостиной проходил «светский приём».

Кольцов растерялся. Очень быстро он пришёл к выводу, что этой красивой и самоуверенной девушке совершенно невозможно объяснить, что такое «научная работа». Она цепенела от каждого слова «доктора философии». Смотрела на него, хлопая ресницами своих широко распахнутых глаз, и ничего не соображала. Однако она доходчиво объяснила Сергею, что ей нужно получить звание «лиценциата», так как она «не успела» закончить университет. И сделать это нужно, как можно быстрее, так как она уже работает преподавателем философии. Наконец, он понял, что «диссертацию» ему придётся писать самому. Так что разговор вскоре перешёл на тему, как и где её «напечатать». На этом и ограничились. Расстались к всеобщему удовольствию.

Вечером Сергей, после просмотра по телевидению Noticieros (новостей) и американского вестерна «Пистолеро–победитель», ушёл в комнату и лёг на кровать с книжкой «Отель» Артура Хайли, на английском языке, которую взял у Чеслава.

Из новостей по телевидению узнали, что были толчки землетрясения с эпицентром в Сальвадоре. Это недалеко. Но здесь в горах ничего не ощущалось (или проспали). Почти каждый день шёл сильный дождь, который в России назвали бы ливнем. А здесь он вроде как становился привычным. Никто на него не обращал внимания. В Центральной Америке климат делился всего на два типа погоды: «сезон дождей» и «сухой сезон». Тот и другой, примерно, — по полгода.

Между тем в доме начала складываться напряжённая обстановка. Семейство Нистрюков с каждым днём всё больше вело себя так, как будто они были хозяевами. Захватив практически кухню, заняв почти весь холодильник и оккупировав единственную стиральную машину, они совершенно игнорировали присутствие в доме других обитателей. Дети вели себя шумно и дерзко. Попытки Лиды урезонить Любу Нистрюк приводили лишь к скандалам. Кольцов тоже потерпел неудачу договориться «по мужски» с Иваном, который во всём поддерживал свою жену и выдвигал лишь «ультиматумы». Чеслав не выдержал и перешёл жить в соседний дом. Наташа из своей маленькой комнаты старалась лишний раз не высовываться.

Однако,

несмотря на это, «планетарцы» дружно отметили день рождения. Лиды Кольцовой. Она расстаралась, как могла. Вечером собрались все обитатели маленькой колонии. Стол выглядел хорошо, Лида была в центре внимания. Приехали Виктор Векслер и Абель Гараче с супругой и маленьким сыном Вильямом, который очаровал всех. Абель оказался поэтом, Читал стихи и подарил свою небольшую книгу. Пили ром «Flor de cana» с «pepsi». Танцевали под музыку принесённого Чеславом «Sharp». Евгений был в ударе. Жена Абеля сделала комплимент Сергею, сказав, что он больше похож на никарагуанца, чем Евгений на русского. Уже в разгар веселья нагрянул Чукавин с огромным букетом цветов для Лиды, чем привёл её в восторг, так как достать здесь живые цветы можно только по спецзаказу. Разошлись поздно, все вроде бы довольные. Евгений сказал на прощанье, что такого веселья в городке ещё не было.

В следующую субботу по приглашению Чеслава, Кольцовы, прихватив Наташу, отправились на машине с кубинским шофёром в город Масайю, в километрах 20-ти на север. Город оказался небольшим с одноэтажными, но каменными домами, с одной главной улицей от вокзала (базара) до центральной площади с кафедральным собором, ратушей и помпезным зданием банка. В общем — типичный латиноамериканский городок, из тех, которые Кольцов видел на Кубе. Погода была без дождя, хотя с моря дул свежий ветер. Они погуляли по городу, отдохнули в сквере, сделали несколько покупок на базаре и тихо вернулись домой. И никто об этой отлучке не узнал, если бы Иван Нистрюк не «заложил» их Колтуну.

Утром в автобусе Колтун устроил Кольцову «нагоняй». Выглядело это забавно. Официальных запретов на такие поездки не было, просто Евгений обиделся, что его не пригласили.

Сразу же из университета Кольцов и Колтун отправились на II Конгресс профсоюза Высшей школы (AND), на котором выступала знаменитая Дора Мария Тейес. Здесь они встретили Виктора Векслера. Пообедав за счёт конгресса, Кольцов с Колтуном вернулись в университет.

Затем все на автобусе отправились в экономическую миссию (ГКЭС) получать деньги. Кольцов написал заявление о переводе 60 % зарплаты на свой счёт во Внешторгбанке. Здесь — это обязательно. Нистрюк неожиданно отказался, заявив, что он будет хранить свои деньги в местных банках, так как в них процент значительно выше (16 %). Это вызвало шок у Колтуна и бухгалтера миссии. Такого ещё не было! Конечно, впоследствии ничего из этой затеи у Нистрюка не вышло, но начальство он напугал.

Вернулись домой поздно, к 7-ми часам. Было уже темно. Тусклая лампочка освещала дверь дома. Протянув руку к звонку, Сергей увидел на кнопке висевший короткий тонкий шнурок. Не успел он удивиться, как услышал сзади крик Чеслава, который вышел из автобуса у их дома, чтобы навестить приболевшую Наташу:

— Не трогай! Это змея!

Сергей замер. Сзади него наступила тишина.

В это время «шнурок» зашевелился и упал к его ногам, и мгновенно исчез в темноте.

Переведя дыханье, Сергей вошёл в дом.

В последующие дни ничего существенного не произошло. 29 июня в стране был «El dia de maestro» («День учителя»). На работу не поехали. Сергей с Лидой зашли в гости на VL7 к Евгению. Сергей обратил внимание на то, что дом, в котором живут ещё две семейные пары: двадцатипятилетний «русист» Серёжа Франчук с женой из Киева, математик Николай Максаков с женой из Москвы, а также «холостяки» литовец Ювенцус и Чеслав, намного просторнее и комфортнее. Евгений с гордостью показал свой «огород» — вскопанную грядку на зелёной лужайке, где проросли из семян, привезённых из Союза, укроп, петрушка, зелёный лук. Ничего этого здесь нет, но… нет и обычая разводить «огороды» на газонах у дома!