Никем не победимая!

Бочков Александр Петрович

Вот так сидел и думал: с одной стороны у нас тишь, значит можно продолжать клепать на заводе бронетехнику, самоходки, ракетные установки… Уже пятую батарею начали собирать ! И рекруты из нового набора уже перешли в новички… И, что для меня удивительно – повалили к нам – в Спецназ, добровольцы не только из города, но и из окрестных деревень ! Мои раненые – которые на выздоровлении, мотаются по окрестным сёлам и предлагают менять продукты на дефицит. И селяне меняют ! Особенно после разъяснения: немцы придут (нам всё равно придётся оставить Брянщину) и заберут у вас продналог продуктами – бесплатно ! А что останется – вам на прокорм… А так: сменяете часть на то, что вам нужно; спрячете подальше в лес то, на что будете жить до весны, а немцам покажете пустые амбары – всё выгребла Советская

власть ! Тем более что скоро по сёлам поедут другие военные – армейские. Эти не будут менять: они просто заберут для нужд фронта. Почесали затылки мужики; бабы подключились – и потекли ручейки продуктов к нам в хранилища. А с ними и добровольцы – и не только молодёжь… У нас уже два батальона из местных, причём один – чисто из городских. И командира я им подобрал из этого же города: вырос он здесь; отсюда в армию ушёл… А потом училище; фронт; плен… Старший лейтенант Машков – бывший командир роты, а сейчас – командир батальона " Трубачёвск"… И ещё одно греет душу: закончено формирование танкового полка со всем усилением: полностью состоящего их немецких танков T-III и T-VI.

Жаль только что пушки на "четвёрках" короткие – в 24 калибра, но поставить на них длинные наши ЗиС-2 или какие другие в наших условиях просто невозможно ! Единственное – добавили на все танки полка резерва командира Спецназа дополнительные листы бронирования. Но и этого за глаза хватит для противоборства с немецкими танками… Вот и сижу – думаю: уходить, или ещё побыть немного… Хотя: кажется мне, что здесь мы уже все резервы выбрали. А вот в Орле… Там и заводов пара и население уже хлебнуло лиха под немцами, да и селян вокруг – менять, не переменять ! Надо; надо уходить в Орёл, пока немцы там все запасы, приготовленные для военных не сьели, а топливо не сожгли в бесплодных, пока, атаках на прорыв обороны, перекрывающий доступ к городу Мценску. А они там продержатся максимум ещё пару суток… Так что: цигель, цигель – ай люлю ! Вот на таком окончательном решении моих раздумий ударил по нервам зуммер рации. И кому это я так срочно понадобился ? Командарму 3й армии…

Снял трубку: командарм был официален и сух, что для наших отношений было неестественно… Попросил – срочно приехать к нему в штаб. Ну раз командарм просит – почему бы не уважить ? Приехал – с отделением автоматчиков, на Бюссинге, с ЗСУ Ганомаг и танком " троечкой"… С "помпой" приехал – разве что без скоморохов с дудками и плясками… И сразу – в штаб. На входе стояли какие то "левые" бойцы из охраны, но я прошёл мимо – Рощин побеспокоится о тылах… В приемной тоже отиралась – возле бледного адъютанта, тройка каких то личностей – уже из младших командиров… Подходя к двери кабинета командарма услышал позади стук падавших тел и сдавленные выдохи моих бойцов. Открыл дверь и шагнул за порог… Ну что ж: что то подобное я и ожидал. Командарм стоит возле своего стула осунувшийся, мрачный; кобура расстёгнута и пуста… На стуле, у приставного стола, вальяжно развалясь, лицо еврейской национальности с любопытством смотрит на меня. Дивизионный комиссар… На противоположной стороне приставного стола сидит ещё один занимательный тип – для меня: с таким я ещё не встречался – военный прокурор в немалых чинах. Ну: этот на подхвате – подай, принеси, поставь подпись… Правда за спиной комиссара стоял ещё особист в немалом чине майора НКВД…

– Так вот ты какой – гусь залётный… - насмешливо протянул, усмехаясь, дивизионный комиссар – это в твоем присутствии, значит, покончил с собой товарищ Мехлис ? Очень мне интересно узнать: как это всё происходило и кто тому виной ? Может ты ? Сдай оружие – ты арестован ! Поедешь со мной, вместе с этим… - небрежно кивнул в сторону командарма, с интересом и надеждой наблюдавшего за ходом событий. И только тут заметил вошедшего Рощина с бойцами…

– А вы что здесь делаете ?! – заорал комиссар, подавшись вперёд – командира своего защищаете ? Против партии и народа пошли ?! В лагерях сгною ! В штрафбате сдохнете !! Пошли вон отсюда !!!

– Так в лагерях сгноишь или в штрафбате смерть заставишь принять – крыса тыловая ? Уточни – будь любезен ? – усмехнулся я и не став дожидаться ответа шагнул с правой ноги к возбуждённому "властителю человеческих

тел", не обращая внимания на напрягшегося особиста. Левая рука отвесила мощную затрещину, а левая нога, следуя за разворотом туловища, носком десантного ботинка ударила особиста, потянувшегося к кобуре, в предплечье, парализуя на время его руку. Чернявый комиссар отлетел к стенке, только пятки юфтевых сапог сверкнули, засучил ногами, отползая, от страшного меня, пока не упёрся в стенку… Я шагнул к нему, а за моей спиной Рощин метнулся к упавшему на пол особисту. В глазах дивизионного комиссара, с ужасом смотревшего на меня, заплескалось тысячелетиями выработанное понимание: сейчас его будут бить – сильно, больно и, возможно – ногами. А что: такие вот чины привыкли заезжать в морду лица нижестоящим, зная, что им в ответ ничего не будет, а если и осмелятся дать ответку – остальная жизнь будет очень недолгой, или горче горькой редьки… А вот пускай сейчас на своей морде почувствует – как это оно ! Хотя именно про таких говорят: ссы в глаза – что божья роса… Они готовы всё вытерпеть, но случится их верх – всё припомнят, а для этого все силы и ещё чуть-чуть приложат, чтобы подняться наверх…

Сквозь сиплое хрипение особиста, прижатого к полу Рощиным, прозвучал негромкий, леденящий душу приказ:

– Встать ! Комиссара словно невидимая пружина подбросила вверх: ноги задёргались, находя опору; взметнули тело вверх !

– Оружие из кобуры на стол. Бегом ! Человечек метнулся к столу, на ходу вытаскивая наган из кобуры; с громким стуком положил – почти бросил наган на стол; отшагнул на шаг. Думал – попытается выстрелить в меня. Куда там: жизнь для такого приспособленца – дороже чести: а как отомстить безопасно за оскорбление, если тебя убьют ? Это не для таких поговорка: Мёртвые сраму не иймут ! Положил; развернулся и вытянулся, поедая меня преданно-подобострастным взглядом…

– И ты вызвал меня из-за такой мелочи – повернулся я к командарму – сам, что ли не мог справиться ? Тот набычился, сверкнул глазами:

– Меня арестовали… Оружие забрали… - мрачно возразил он…

– А что твой особист ? – поинтересовался невинно.

– Так его ещё раньше арестовали - пояснил командарм.

– Как у вас тут всё запущено… - вздохнул я – опять мне разгребать… Ладно – всё равно хотел к тебе заехать по делу, так что не зря, считай, приехал… Послезавтра утром моя ударная группа атакует и освободит от немцев город Брянск. Брови командарма удивлённо поднялись.

– Твоя 280 дивизия тоже задействована в операции. Позвони сейчас комдиву и прикажи: пусть он беспрекословно выполняет все приказы командира ударной группы ! А этого… - я кивнул головой на стоящего навытяжку комиссара – вместе с его прихлебателями, поставим впереди первой атакующей цепи бойцов: пусть лично покажут бойцам пример мужества и героизма ! А то говорят в окопах: эти сволочи там, в тылу совсем зажрались ! Вот пусть и поведут бойцов в атаку за Родину, за Сталина ! Смуглый политработник посерел, как долго ношенное и много раз стираное бельё; губы заплясали неизвестный танец; руки вдруг стали жить своей, отдельной жизнью…

– Товарищи… Товарищи… - жалобно начал он – но так же нельзя… Меня ждут с докладом о положении дел в штабе фронта… Товарищи ! – голос комиссара налился силой, надеждой, уверенностью – я сейчас же вылечу обратно и доведу до сведения командующего фронтом, что его приказ будет вами выполнен ! А задержка… Задержка выполнения произошла по… Техническим причинам ! – радостно выпалил он.

– Ты ему веришь ? – спросил я у командарма. Тот благоразумно промолчал… - Вот и я ему тоже не верю – сказал я и повернулся к дивизионному комиссару, глядящему на меня с неприкрытой надеждой:

– Улетишь… Доложишь… - если останешься жив после штурма города… Если кто то из вас струсит – пристрелят на месте: по законам военного времени ! Убьют – отправим тела с докладом о выполнении приказа и сопроводительной запиской: сами изъявили желание участвовать в штурме в первых рядах. Глядишь – медаль дадут. Или даже орден – посмертно… - со злорадством закончил я, глядя, как вроде бы восстановившее свой первозданный цвет лицо снова сереет… Повернулся к командарму, с трудом оторвав взгляд от приятного зрелища: