Никита Хрущев. Пенсионер союзного значения
Шрифт:
«Что имеем — не храним, потерявши — плачем…»
«Чтобы стать оптимистом, надо пережить отчаяние и победить его»
29 сентября 1972 года. Уехала вчера Вера Гостинская, [106] прожила со мной в Жуковке 25 дней. Из добрых побуждений она меня «развлекала» разговорами, смехом непрерывным, а я так устала, что обрадовалась ее отъезду. Вот так получается.
106
Гостинская Вера Александровна, польская коммунистка, старая подруга моих родителей. В конце 1920-х годов они жили вместе в коммунальной квартире на Ольгинской улице в Киеве. В 1930-е годы арестована
Из статьи Александра Кривицкого «Итальянские силуэты», ЛГ (Литературная газета), 27 сентября 1972 г. «Неофашизм двоедушен, как изощренный политик, холодно свиреп, как наемный палач, труслив и неврастеничен, как профессиональный уголовник… Античеловеческая политика зовет на помощь биологию, вовлекая в свою орбиту, да и намеренно культивируя порочные характеры». «Morte al popolo» — «Смерть народу» — на лозунге на фасаде старого дома на Пьяцца де Ла Республика.
6 октября 1972 года. Заехала на кладбище в 14–00, не заходя домой. Посадила тюльпаны Лене, почистила могилу Н.С., поставила гвоздики. Когда шла под стеной старого кладбища, встретила пару пожилых людей. Он, проходя мимо меня, смотрел на боковую дорожку, позвал: «Ира, пойдем еще к Никите Сергеевичу». Она ответила из-за чьего-то памятника: «Пойдем, пойдем к нашему родному».
Когда возилась у могилы Н.С., подошла группа людей. Я подрезала цветы и головы не поднимала. Вдруг над моей головой раздается мужской голос: «Нина Петровна, что передать Вашим истринским знакомым? Я с ними часто говорю…»
Другой отозвался: «Тут со всех концов… Мы с Дальнего Востока…» Женщина говорит: «Много доброго Н.С. сделал для моей семьи».
21 октября, в Жуковке. [107] Пока я на даче, чувствую себя хорошо, вожусь на кухне, легко хожу, не устаю. В Москве же очень быстро устаю, еле добредаю из поликлиники домой (4 квартала).
107
Дачный поселок Жуковка под Москвой на Успенском шоссе, куда мама после смерти отца переехала из Петрова-Дальнего.
Руки очень беспокоят, немеют, надо ходить в поликлинику, иначе я бы сидела в Жуковке, даже в одиночестве. В Москве тоже сижу в квартире одна, вернее — топчусь. Может быть, и устаю от этого.
Ездили с Сережей и Радой к скульптору Эрнсту Неизвестному, смотрели проект памятника Н. С. в миниатюре. Последний вариант лучше первого. Оказалось, что нет монолитных плит, и скульптор должен придумывать новый вариант из кусков гранита и мрамора. Долгое это дело.
Несколько дней жила со мной на даче Галина Ивановна Бурмистренко. [108] С ней очень легко быть, вспоминались пред— и послевоенные годы в Межигорье. [109] Молодые (относительно) годы, — в памяти многое осталось. Как родная.
108
Бурмистренко Галина Ивановна, вдова Бурмистренко Михаила Алексеевича, в 1938–1941 годах работавшего Вторым секретарем ЦК Компартии Украины, заместителем отца. В 1941 году Бурмистренко во время боев за Киев погиб в окружении. Галина Ивановна в Москве жила в одном подъезде с мамой в доме № 57 по Староконюшенному переулку.
109
Межигорье — государственная дача вверх по Днепру от Киева. В 1938–1941 годах там жила наша семья и семья Бурмистренко.
18 марта 1973 года, Жуковка. Не пишу подолгу. Живу в городе, тетрадь на даче. Сегодня было много народа. Кроме меня, Сережа, Галя, Ника, Юлка с Ксаной, [110] Климашевские [111] — отец и сын — зашли с лыжами. Шумно. Дети играли, под стол лазили, хихикали и прочее. Все съедено, много посуды. Уехали они все, я осталась одна у телевизора и вдруг определила: для меня все это уже не жизнь, а только ее осколок. Как зеркало разобьется, осколок его еще отражает окружающее, но это уже не зеркало. Так и я стараюсь что-то сделать для детей, но помимо этих моих стараний я для них для всех не нужна. Прошла жизнь, остался осколок.
110
Юля-младшая и ее дочь Ксения.
111
Климашевский Виктор Андреевич — мой друг, в то время работал в Совете экономической взаимопомощи социалистических стран. Его сын
26 марта 1973 года. Вчера приехали (в Жуковку) с Никой на каникулы. Температура воздуха внезапно поднялась до +14 °C, снег усиленно тает. Сегодня встретила Нэлю Арцимович [112] — свежую вдову, она приехала на дачу. Опять нахлынули тяжелые переживания, она плакала, и я тоже. Жаль молодого академика, прошлым летом познакомились. Пострадал ради науки, как Курчатов.
На меня действует весна (и возраст, наверное), трудно ходить и работать. Сижу на крыльце на раскладном стульчике.
112
Академик Арцимович умер в 1973 году. Арцимовичи жили на даче в Жуковке, по соседству с мамой и последний год часто ее навещали. Она забыла, что познакомились они много раньше, Арцимовичи навещали отца в Петрове-Дальнем. Об этом есть отметка в мамином дневнике.
Передают по телевизору выступление днепропетровского ансамбля «Славутич».
Не так воспринимаю, как раньше, равнодушнее.
13 апреля 1973 года, пятница (в Москве). Две встречи. Утром шла проходным двором в поликлинику, поздоровался пожилой мужчина. Потом прошел со мной некоторое расстояние, сказал: «У вас горе — дочь умерла, у меня горе — сын погиб в авиакатастрофе, летчик, полковник. Жена моя, его мать не в себе, как будто помешалась. Жена его сына горюет, но не так, как мать. Жена есть жена… А как вы себя чувствуете?»
В поликлинике села в кресло в вестибюле после болезненного укола лицом к выходу. Идет седой человек, я подумала: «Как похож на Сердюка». [113] Оказался он. Вчера вернулся из Сибири (Абакан), ездил по поручению ЦК ВЛКСМ. Присел, рассказал немного, полон энергии и восхищения своей поездкой. Главное — не пострадал от большой активности, выступлений, езды по плохим дорогам, плохих гостиниц. Позавидовала ему.
16 апреля 1973 года, понедельник. Ходили с Радой на кладбище убрать могилу Н.С. Она рассказала со слов своего знакомого, какой-то деятель физкультуры, который добывал ее Никите билеты на соревнование по хоккею. Кто-то, указывая на Никиту, спросил о нем. Этот кто-то был иностранный член жюри. Узнав, что Никита — внук Н. С., иностранец сказал: «Мы очень уважаем и любим Н. С. Когда будете показывать нам Москву, обязательно свезите на кладбище, хочу положить цветы на могилу Н. С.»
113
Сердюк Зиновий Тимофеевич, 1903–1982. С 1937 года на партийной работе, сначала в Киеве, потом в Москве. В 1962–1966 годах первый заместитель Председателя Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС. В 1964 году не присоединился к заговорщикам. С 1966 года на пенсии. Хороший знакомый отца.
17 апреля 1973 года. Сегодня исполнилось бы 79 лет Н. С. После работы пришло на кладбище много народа: родственники и друзья Сережи и Вити. Рада пришла только с Алексеем Ивановичем, а Галя взяла Нику. Ушли мы оттуда после 7 часов. Принесли много цветов, главным образом — розы. Товарищи зашли к Сергею, а я попросилась домой, очень устала.
19 апреля. Позвонила Каменская, [114] сказала, что долго болела. Обещала пойти к Н. С., как только поправится, а ей уже около 80 лет.
114
Каменская — приятельница мамы с 1930-х годов.
Рассказала одна знакомая, что была у могилы Н. С. и видела старого человека, который стал на колени перед могилой Н. С., поклонился, положил цветы.
4 июня 1973 года. Посадили цветы на могилу Н. С., сняли 18 крашеных яиц, принесенных в пасхальные дни. Лежало пшено на могиле, раскрошенное яйцо; для птиц, как мне объяснила Варвара Дмитриевна. [115]
11 сентября 1973 года. Вчера в 6 часов вечера ходили на кладбище к Н. С. Рада на этот раз привела (младшего сына) Ваню. Она с Галей и Лялей Власенко приводили в порядок цветы, положенные на могилу посетителями. Сделали два громадных букета из роз и гвоздик. Розы поставили у изголовья, гвоздики — у ног в большие зеленые вазы, привезенные Сережей весной.
115
Величкина Варвара Дмитриевна — двоюродная сестра Н. С. Хрущева.