Никита Хрущев. Реформатор
Шрифт:
В результате, у отца так ничего и не вышло. Новиков же гордится, считает, что «спас» сельскохозяйственную науку от Хрущева.
«Увы, не все может сделать человек, даже если наделен большой властью и влиянием, — с грустью констатировал на склоне лет отец. — Самый опасный вид сопротивления — поддакивание. Такая тактика усвоена многими в Советском Союзе».
После отставки глухое ворчание сменилось бурей проклятий. Даже сейчас, через полстолетия Хрущеву поминают Тимирязевку как один из самых его больших грехов. Оно и понятно, не в Америке живем!
Тимирязевка и по сей день остается в Петровско-Разумовском, теперь новом, довольно привлекательном районе Москвы. Как научное и учебное сельскохозяйственное заведение, в условиях рынка она обречена,
В Айове отца вспоминают тепло. В 1995 году я приехал в Де Мойн, прочитать лекцию в местном университете. Практически каждый, заслышав мою фамилию, начинал говорить со мной о визите отца. Мои хозяева из университета после лекции свозили меня на ферму Гарста. Хозяин уже ушел из жизни, принимала меня его вдова, она провела по дому, показала террасу, где Гарст с отцом пили чай, попросила расписаться в книге гостей, рядом с автографами моих родителей. Фермой заправлял сын Гарста, такой же большой и надежный, как и его отец. От Гарстов мы поехали в местный капитолий к губернатору штата. С отцом он не встречался, говорить нам особенно было не о чем. Пока готовились к фотосъемке, губернатор рассказал, что сидит в своем кресле уже восемнадцать лет, посетил многие страны мира и нигде никто не слыхивал об Айове. Недавно он побывал в России. Как только его представили, собеседники заулыбались: «Как же, Айова, Хрущев оттуда привез в Россию кукурузу».
— Ваш отец сделал наш штат знаменитым, — сказал на прощание губернатор. — Как и саму кукурузу. Ее у вас возделывали задолго до него. Но он превратил ее…
— В «королеву полей», — подсказал я, вспомнив давний советский мультик с таким названием.
— Вот-вот, совершенно правильно, в королеву, — засмеялся губернатор.
На том мы и распрощались.
В 2009 году Айова отметила пятидесятилетие визита Хрущева, в университете провели конференцию, в газетах напечатали статьи, в районном центре Кун Рэпидс прошел показ сельскохозяйственной техники, а на ферме Гарста устроили музей, особо упомянув, что ее посетил Хрущев.
Кукуруза, как и прежде, крепко сидит на айовском троне. Тимирязевская академия по-прежнему держит оборону в центре Москвы. Каждому свое.
Пахнет сеном над лугами…
История взаимоотношений отца с Гарстом исподволь увела меня очень далеко. Вернусь в октябрь 1955 года.
Гарст уехал, а отец продолжил свой отдых на Южном берегу Крыма, весьма активный отдых. 11 октября он пол дня беседует с министром иностранных дел Канады Литером Боулсом Пирсоном. 13 октября отправляется в Севастополь по флотским делам, об этом совещании я уже рассказал. 15 октября целый день общается с генеральным секретарем Итальянской социалистической партии Пьеро Ненни. Неординарная встреча. Сталин ненавидел социалистов больше, чем фашистов. Отец тоже всю свою предыдущую жизнь иначе как социал-предателями (выражение Сталина) их не называл. Они оказались не предателями, отец нашел в Ненни умного собеседника и потенциального союзника. 17 октября отец принимает на даче заместителя премьер-министра Новой Зеландии Кейта Холиона, а 26 октября премьер-министра Бирманского Союза У Ну. На этом отдых закончился. Проводив У Ну, отец засобирался в Москву, не самолетом или поездом, а машиной. По пути он сможет полюбоваться убранными полями (или неубранными). Тогда он не преминет остановиться, выяснить у нерадивого местного начальства, что и почему.
Собрался он заехать и в свою родную Калиновку, село, где он родился и вырос, туда, где так сладко
Пахнет сеном и лугами… В песне душу веселя, Бабы с граблями рядами Ходят,Это стихотворение отец выучил еще в калиновской церковно-приходской школе, и теперь оно вновь ему вспомнилось.
В Калиновку отец заезжал регулярно, осматривал хозяйство, говорил с людьми, старался помочь односельчанам, но не столько деньгами или иными подвластными ему ресурсами, сколько добрым советом. В этот приезд отец с удовлетворением отметил, что колхозное стадо свиней увеличилось с двадцати пяти до трехсот голов, почти удвоились надои молока. Он посоветовал землякам построить не один коровник, а два, двести коров мало, надо иметь еще хотя бы сотню. «Это вам по плечу, — убеждал отец. Его собеседники, местные жители, толпившиеся вокруг, согласно кивали.
— Неплохо и гусей завести, — продолжал отец, — можно по осени выгодно продать в городе, на вырученные деньги купить мяльную машину, не сдавать государству коноплю трестой (то есть сухой соломой. — С. Х.), а самим ее зимой намять и продать готовую пеньку, волокно. Сразу доходы возрастут процентов на шестьдесят, — продолжал развивать свои планы отец. — Сейчас от продажи конопли вы получаете 4 миллиона рублей, а тут к ним еще пара миллионов с лишним добавится. Куда вот только деньги денете?
— Найдем куда, — откликнулся один из слушателей, — у нас карманы широкие.
— Широкие-то широкие, вот только порой дырявые, — не принял отец шутки. — Довольно жить бескультурно, надо строить новые дома, не деревянные, леса у вас не достать, а кирпичные, но не красного кирпича, а белого, силикатного, он дешевле. Дома лучше возводить двухэтажные, внизу кухня со столовой, наверху две спальни. Еще я вам бы посоветовал построить хороший родильный дом, детские ясли, детский сад, дом для престарелых, и о бане не забудьте.
Именно таким отцу представлялся будущий агрогород: рядком чистые двухэтажные коттеджи вдоль улицы, на центральной площади все перечисленные общественные заведения.
— Хорошо бы, Никита Сергеевич, нам вальцовую мельницу построить. Пшеницы много, а булок мы не видим, — вмешался один из слушателей, Алюскин.
— Я — “за”, но не слабую, колхозную, а помощнее, районную мельницу надо строить, — вернулся к будничной прозе отец.
— Есть в Глухове такая мельница, но там ни размолоть, ни сменять свою пшеницу на муку не дождешься, неделю простоишь в очереди, — не унимался Алюскин.
— Это я смогу устроить. Попрошу облисполком организовать к праздникам, к 7 Ноября, обмен зерна на муку, — отозвался отец и тут же спохватился: — только не одним вам, но и хомутовцам, и жеденовцам, а то опять будут мне глаза колоть, скажут — приехал и помогает одним калиновцам».
Щепетильный отец старался не допускать фаворитизма, но все напрасно, о Калиновке пойдет по стране дутая, завистливая и совершенно несправедливая «слава».
Говорили еще долго, как повыгоднее распорядиться приусадебными участками, о строительстве столовой и хлепопекарни, о кирпичном заводе и замене шифера, которого нигде не достать, на самодельную черепицу и еще много о чем. Столовую слушатели восприняли прохладно, а хлебопекарня всем пришлась по душе.
В Москве отец окунулся в привычно-рутинный водоворот событий: снова переговоры с У Ну, подведение, совместно с руководителями республик, итогов сельскохозяйственного года, переговоры с премьер-министром Норвегии Энаром Герхардсеном, затем в ноябре-декабре триумфальный визит в Индию, Бирму и Афганистан, ставший настоящим прорывом в страны третьего мира и многое, многое другое.
Строить больше, и без «излишеств»
В самом конце 1955 года, как и в конце 1954-го, снова подводили итоги делам строительным. На сей раз не на Всесоюзном совещании строителей, а на Всесоюзном съезде архитекторов. Он открылся в Москве 19 декабря. Отец с Булганиным в те дни путешествовали по странам Азии, но и в отсутствие отца съезд прошел как бы под его влиянием.