Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы
Шрифт:
Отец сказал, что, конечно, за три года можно изучить военное дело лучше, чем за два, а за пять еще лучше. Тут он припомнил, что при Николае I служили 25 лет — вот это, наверное, и есть тот идеал, к которому стремится маршал?
Гречко с притворным ужасом отрицательно замотал головой.
Отец заговорил о том, что надо думать в первую очередь об укреплении экономики страны. Если она будет здоровой, то никакие империалисты нам не страшны. Конечно, пока без армии не обойтись, но нужно подходить ко всему разумно, отыскать такое соотношение, когда и хозяйству причиняется меньший ущерб и оборона не страдает.
Отец не возражал: со сложной техникой
— Думать надо, примериваться по-новому, — впервые улыбнулся он. Гречко заулыбался в ответ. Малиновский продолжал мрачно глядеть в пол.
Остальные военачальники ерзали на своих стульях, явно не удовлетворенные.
— Что же касается студентов, — продолжал отец, — то вы просто не понимаете. Иначе и не поднимали бы столь глупый вопрос. Это же надо придумать, мы тратим миллиарды на подготовку необходимейших специалистов, а вы их хвать и ать-два!
Отец даже вспотел от возмущения. Он сказал, что нужно принять решение о военных кафедрах, если они неудовлетворительно работают, выпускают брак, но призывать студентов — это вредительство. Мы живем интересами народа, интересами государства, ему нужны грамотные инженеры, агрономы и другие специалисты, делающие нашу жизнь краше. Их труд и обязана охранять армия. Гречко же, по словам отца, старается все перевернуть с ног на голову: если всех призвать в армию, то защищать будет некого и армия окажется не нужна.
— Нам необходимы специалисты, и мы их будем готовить в институтах. Армейские же проблемы следует решать не за счет народа, — закончил отец и, подумав, добавил: — Тут есть о чем подумать. Но студентов призывать — это, в государственном раскладе, недопустимое расточительство, просто транжирство. Как вы не понимаете?
Вопрос со студентами отпал. Правда, на время — ни Малиновский, ни Гречко не считали себя побежденными. Они еще и еще раз поднимали его перед отцом. Каждый раз безуспешно.
Отец продолжал как бы размышлять вслух. Последнее время его все больше занимала проблема: какой должна стать армия в будущем. О разоружении пока приходилось только мечтать. Как сделать так, чтобы она, обеспечивая нашу безопасность, не висела гирей на шее у народа. Он считал, что пришло время подойти к проблеме обеспечения обороноспособности по-новому. Мы сейчас мыслим категориями Второй мировой войны: танками, самолетами, бронетранспортерами, количеством орудий на километр фронта. Все это напоминает предвоенную ситуацию, когда во главу угла ставились прославленные, но безнадежно устаревшие кавалеристы с шашкой и пулемет на тачанке. Слишком поздно мы поняли, что эти времена безвозвратно ушли. За науку пришлось заплатить большой кровью. Сейчас ракеты, атомные заряды сделали весь наш предыдущий военный опыт устаревшим.
Настало время, когда выигрывает не тот, кто рассчитывает победить в войне, а тот, кому удастся ее предотвратить. Дальше отец стал говорить совершенно непривычные вещи, мне они показались не только крамольными, но и невероятными. Отец считал, что структура армии требует коренной ломки. Ракеты, изменив соотношение сил, резко сдвинули все понятия.
— Возьмем, к примеру, танки, — развивал он свою мысль, — во время прошлой войны они служили ядром наступления и стержнем в обороне. Они были неуязвимы для стрелкового оружия и поддавались только пушке, а из нее еще попробуй попасть. Неизвестно, кто первый
Самолеты тоже практически потеряли былое значение. Зенитные ракеты резко сокращают их боевые возможности. Если раньше стрельба с земли в воздух не приносила ощутимых результатов, то теперь достаточно одной, ну двух ракет. И тут следует пересматривать устоявшиеся взгляды.
Отдельно отец остановился на боевых вертолетах. В то время шло много споров об их потенциальных боевых возможностях: внедрятся ли они в качестве боевых машин в армию, или их удел — транспорт, перевозка раненых?
Отец принадлежал к скептикам. По его мнению, соревнование с зенитными ракетами вертолеты проиграют. При их неповоротливости им уготована гибель.
Пройдясь по частностям, отец перешел к главному.
— Основой обороны сегодня являются стратегические ракеты. Межконтинентальные, промежуточной и средней дальности. Они держат под ударом, под страхом смерти всю территорию противника, как бы далеко он ни находился, как бы ни защищался. Даже если когда-то научатся сбивать ракеты, все равно какая-то их часть прорвется, а нескольких боеголовок вполне достаточно, чтобы отвадить любого агрессора.
Отец глянул в направлении маршала Захарова, начальника Генерального штаба, и с ехидцей заметил: «Вы планируете сотни целей, а и десятка ракет с термоядерными зарядами достаточно, чтобы сделать саму мысль о войне бессмысленной». По его мнению, ни один политик не помыслит о войне под угрозой неотвратимого возмездия.
Если же ракеты с ядерными зарядами делают войну между великими державами бессмысленной, то, как рачительный хозяин, он не видел смысла тратиться на гигантскую армию. «Мы держава социалистическая, не колонизаторы, завоевывать никого не собираемся», — на этом он стоял твердо.
Отец увлекся, он уже не спорил, а как бы вглядывался в будущее.
— Если ракеты способны нас защитить, то зачем нам держать такую армию? — повторил он.
Присутствующие молчали, вопрос маршалам явно не понравился.
— Мы можем использовать средства, которые сегодня тратим на оборону, — продолжал отец, — с большей пользой.
Он заговорил о жилье, об удобрениях, урожаях, но, как бы опомнившись, вернулся к теме.
По его мнению, необходимо пересмотреть всю структуру вооруженных сил — оставить очень небольшую, но очень квалифицированную армию. Слово «профессиональная» тогда не произносилось, его как бы и не знали. И я не стану им пользоваться, чтобы ненароком не перепрыгнуть из 1960-х годов в XXI век. Ядро этой армии — ракетные войска стратегического назначения, они сдержат возможных агрессоров. Вокруг них расположится небольшая, очень мобильная группировка, ее цель — защитить пусковые установки, обезопасить их от неожиданностей. В таком варианте находящиеся в постоянной боевой готовности вооруженные силы можно было бы ограничить миллионом, даже полумиллионом человек.