Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы
Шрифт:
Курчатов объяснил, что до электростанции еще далеко, пока есть лишь обнадеживающие результаты. Отец подробно расспросил Игоря Васильевича, можно ли ими воспользоваться для производства оружия. Тот однозначно ответил: «Нет». Отец удивился: зачем их держать в секрете?
Хочу отметить, что отец преследовал не только пропагандистские цели. Он считал: пришло время наладить сотрудничество ученых в разных областях, в том числе и в области термоядерной энергетики. И не только ученых. Если мы не собираемся воевать, то следует дружить с соседями. И мы должны протянуть руку первыми.
Немедленно посыпались возражения.
Отец обезоружил оппонента простым вопросом:
— Вы ему не доверяете?
После XX съезда, не имея весомых аргументов, ответить утвердительно на такой вопрос стало непросто. Курчатова внесли в список.
Англичане на наше предложение отреагировали положительно, хотя не без колебаний. Запланировали для Курчатова лекцию в ядерном центре Великобритании в Харуэлле. Советскую же сторону продолжали мучить сомнения. Ведь придется сделать ответный дружеский жест, пригласить ученых Великобритании к себе, открыть ворота объектов, опутанных колючей проволокой. Было от чего прийти в ужас. Отца стращали: они нам ничего не покажут, а сами выведают всё.
К возникшей проблеме отец отнесся серьезно, ведь речь шла о безопасности страны. Он вызвал Курчатова и долго с ним советовался. Тот заверил: никакой опасности нет.
— Конечно, в Харуэлле секретов нам не покажут, но это и не требуется ни нам, ни английским ученым. И без разглашения военных тайн есть о чем поговорить. Не секреты интересны, а ход мыслей, постановка проблем, — говорил Игорь Васильевич.
Страхи по поводу посещения англичанами наших секретных объектов Курчатов просто высмеял.
— Конечно, там все секретное, даже сортиры. Ничего не поделаешь. По делу же мы знаем, куда и каким путем вести гостей. Все произойдет на основе взаимности: мы им покажем не больше, чем они нам.
На том и порешили.
Триумф Ту-104 побудил отца включить в делегацию Андрея Николаевича Туполева. Вместе с Курчатовым им предстояло послужить как бы визитной карточкой новой советской России. И тут возникли осложнения. Против кандидатуры Туполева никто не возразил, но в справке, представленной отцу, подчеркивалось, что Туполев за рубеж всегда ездил только с женой и на сей раз вряд ли согласится ехать один. Отец не видел препятствий: с женой так с женой. Решение отца вызвало целую бурю. Возможно, «буря» звучит слишком сильно, но разговоры пошли: «Туполев едет с женой!..» По нашим деформированным нравам, поездка в заграничную командировку с женой не поощрялась.
Жена Андрея Николаевича Юлия Николаевна принять приглашение не смогла. Она плохо себя чувствовала. Как и предсказывали, один Туполев ехать отказался, ссылаясь на преклонный возраст и нездоровье. Отец предложил ему взять в поездку дочь Юлию Андреевну.
Естественно, решение о включении в состав делегации Юлии Андреевны не могло не обсуждаться на Президиуме ЦК. Уж не знаю, происходило это на официальном заседании или в перерыве, когда они, как говорил отец, занимались зубоскальством. Именно тогда Микоян, слывший в их кругу знатоком протокола, «подбросил» (это выражение отца) еще одну идею: негоже и главе делегации путешествовать в одиночку, в мире такое почитается за дурной тон.
Булганин попал в затруднительное положение. В силу семейных
Анастас Иванович разрядил ее, сказав, что этикет не исключает возможности участия в поездке и других членов семьи. Особенно, если жена по каким-то соображениям не может сопровождать мужа. Заметив, что и этот вариант Булганину не по душе, тут же предложил, обращаясь к отцу:
— Может быть, тебе взять с собой сына или дочь?
Отец остановил свой выбор на мне.
Когда вечером отец рассказал обо всем дома, я почувствовал себя на седьмом небе. Все домашние мне завидовали. Никому из них, за исключением Аджубея, съездившего по заданию «Комсомолки», кажется, в Финляндию, еще не доводилось покидать страну. Мама неодобрительно покачала головой, но промолчала.
Неожиданно снова, как и перед Женевой, встал вопрос о фраках. Теперь отец отверг предложение с порога, не помогла даже ссылка на планирующийся визит к королеве. Запросили хозяев. Англичане ответили, что фрак общепринят, но если он стесняет гостей, то они могут явиться в любой приличной одежде, предпочтительно темного цвета.
Отцу срочно сшили черный пиджак, служивший потом ему верой и правдой не один год и при зарубежных визитах, и при посещении приемов в Москве.
В последний момент, почти накануне отъезда, свалилась еще одна проблема. Посольство Великобритании запросило у МИДа согласие направить на крейсере вместе с делегацией своего военно-морского атташе. Так принято при государственных визитах. Наш протокол подтвердил правомочность просьбы. Военные пришли в ужас. На крейсере английский шпион! Доложили отцу. Он распорядился: международные нормы не нарушать, но принять меры, чтобы гость в секретные места носа не совал.
Наконец настал день отъезда, 14 апреля 1956 года. Делегация поездом направилась в Калининград. Булганин и отец расположились в специальных салон-вагонах, так еще с Гражданской войны привыкли передвигаться высшие советские руководители. Там они и жили, и работали. Еще два вагона заняли другие члены делегации и многочисленные сопровождающие лица. Атташе, в сопровождении команды морских контрразведчиков, разместился там же.
В Калининград поезд прибыл на следующий день под вечер. По-весеннему светило заходящее солнце, истосковавшийся по теплу воздух разнеженно застыл. Ни ветерка, ни дуновения. На вокзале делегацию встречала целая толпа: местное начальство, штатское, сухопутное и морское, и еще какие-то люди, видимо заблаговременно прибывшие из Москвы, сопровождавшие делегацию лица. До отхода крейсера оставалась пара часов, секретарь обкома и командующий Балтийским флотом предложили проехаться по городу, осмотреть окрестности.
ЗИС колесил по узеньким улицам, отец расположился впереди, Булганин на заднем сиденье, рядом с ним примостился я, сидевший на откидном креслице генерал давал пояснения. Они, в основном, касались минувших боев. Отец молчал, он погрузился в свои мысли. Все это — штурм, атаки его давно перестали интересовать, ушли, как он надеялся, в безвозвратное прошлое.
Покрутившись по городу, миновали шлагбаум, въехали на территорию военно-морской базы. Нас встречал адмирал, уже знакомый нам старший морской начальник, здешний хозяин. ЗИС на минуту приостановился, и вот уже на приставном сиденьи к генералу присоединился адмирал.