Никита Изотов
Шрифт:
Делился не раз он с Денисенко, что считает себя в душе большевиком.
Однажды после смены сел к столу, взял лист бумаги, старательно написал: «Заявление. Прошу принять меня в партию Ленина. Хочу вместе с кадровыми рабочими — большевиками-коммунистами проводить настоящую работу за снятие с шахты рогожного знамени». И подписался. Жена спросила с легкой насмешкой, мол, не стихи ли, часом, сочиняет ее благоверный.
— Стихи — это верно. Послушай-ка, Надежда Николаевна. — Он громко прочитал заявление.
Наде не понравилось выражение «за снятие с шахты рогожного знамени», и она посоветовала высказать эту же мысль как-то иначе,
— А, ничего ты не поняла, — с досадой махнул он рукой, сворачивая лист бумаги и пряча в карман куртки. — Ну, напрягу я силы, дам пятнадцать, пусть даже двадцать тонн за смену. Не спасет это. Все должны напрячься, в один кулак. — И он с размаху треснул кулаком о стол, хрустнула фанерованная поверхность, и Изотов растерянно посмотрел на жену.
— Хорошо хоть стол на ножках устоял, — сказала Надя. — Не забудь проведать Денисенко, заболел он.
Гавриил Семенович, не в пример жене Изотова, заявление одобрил.
— Снеси Игнатычу, а то затаскаешь в кармане, — посоветовал он. — Молодец, Никиша, ба-альшой толк из тебя будет.
Изотов смущенно отмахнулся.
Несколько недель носил Изотов в кармане заявление, пока решился отдать его Стрижаченко. Тот прочитал, одобрительно сказал, что ему такая конкретная постановка вопроса нравится, а то все сразу на построение мирового коммунизма замахиваются, зато не видят, что творится под самым носом.
В ленинские дни 1932 года партийное собрание шахты № 1 рассмотрело заявление Изотова о приеме в кандидаты партии.
Партийное собрание проходило в нарядной. Первый вопрос в повестке дня: рассмотрение заявления т. Изотова о вступлении в кандидаты ВКП(б). Стрижаченко зачитал заявление, назвал поручителей Изотова, затем официально сказал:
— Никифор Алексеевич, коммунисты хотят знать вашу биографию. И поподробнее, пожалуйста.
Изотов слегка оробел — не ожидал такого официального тона от Игнатыча, всегда вроде бы понятного и близкого, а тут… Откашлялся, начал говорить, незаметно увлекся, когда вспоминал нужду мужиков в Малой Драгунке, как мальчишкой попал в Горловку, о работе на брикетной фабрике и в котельной. Наверное, хорошо говорил — тишина стояла в нарядной. Вслед за ним высказались поручители. Затем слово попросил забойщик, за ним коногон, потом проходчик. Слушал их Никифор, удивлялся. Выходит, о нем у всех давно уже хорошее мнение сложилось: отзывчивый, добрый, надежный. И каждый повторял, видимо, понравившуюся фразу из выступления поручителя:
— У Изотова нужно учиться работать.
Слова эти для присутствующих в расшифровке не нуждались: в 1930 году о рекордах Изотова говорили на всех шахтах, призывали горняков равняться на него. О подвигах Изотова в забое знал и С. Орджоникидзе, тогда еще председатель ВСНХ. Только сам Никифор не догадывался даже о своей громкой славе.
«И тогда я впервые подумал: работаю я действительно неплохо, и учиться у меня есть чему, но почему же я до сих пор ничего не сделал, чтобы научить других работать по-моему?» — вспоминал Изотов об этом собрании.
Он попросил слово, оглядел всех в нарядной, рубанул кулаком воздух:
— Принимаю на себя обязанность учить отстающих работать по-ударному…
— Что ж, обязательство серьезное, — подытожил Стрижаченко после голосования. — Но какое-то неконкретное. Лучше так договоримся. Обучи за месяц одного новичка шахтерскому мастерству. Одним словом, чтобы
На следующий же день Изотов принялся за обучение соседей: по-хозяйски забирался в другие уступы, смотрел, как рубят уголь, брал обушок, высвечивая лампой пласт, показывал, где уголь слоистый, под каким углом клевак в пласт вгонять, чтобы сил затрачивать меньше, а угля скалывать больше. Так со смехом, шуткой проходил каждый день по всем уступам лавы. Правда, у самого выработка до двух норм с четырех снизилась, зато участок впервые выполнил суточный план. Даже заведующий шахтой спустился в лаву, нашел Изотова, обнял в тесном уступе: «Ну, молодец, вот она, инициатива.
Давай я тебя на другой участок теперь переведу. Ну хотя бы на пару недель». — «А наш поплывет, — резонно возразил Изотов. — Лучше иначе сделать… Найти в других лавах, кликнуть добровольцев помочь отстающим. Они ведь в большинстве не лодыри, а просто неумехи, мышь им за пазуху».
Об обязательстве Изотова заговорили на нарядах, в забоях. Большинство горняков его поддерживали, говорили, что давно пора взяться и за новичков, и за лодырей. И так же, как в сказке дед с помощниками репку вытащил, так и общими усилиями вывести шахту из прорыва. Иные открыто насмехались: «Да брехня все это, волну Никишка гонит. Гля, какой он здоровый, под телеграфный столб. При такой-то силище и навыки не нужны. Где ж мальцам за ним угнаться? Пустую пропаганду пущают».
В 1972 году в Горловке отмечалось 70-летие со дня рождения Н.А. Изотова. Сохранилась записанная на магнитофоне беседа с его женой, Надеждой Николаевной. О том периоде после партийного собрания она вспоминала: «Каждый раз Никита мой задерживался. Наготовлю всего, а мужа нет. Наконец появляется, шумно так с порога здоровается: чувствует ведь, что перед домашними виноват. Помоется, сядет за стол, сам признается. «Я, — говорит, — Надюша, уже наверх было собрался. Гляжу, паренек в уступе сидит, горюет вроде. Интересуюсь, чего голову повесил. Да вот, отвечает, норму не выполнил. Задержался с ним, показал, как обушок держать, куда бить лучше. Посмотрела бы, Надюша, как он повеселел. Значит, толк получится, станет шахтером». И так через день да каждый день».
В короткий срок Изотов обучил более десяти горняков, и те, впервые попав на доску ударников, вручили Изотову большую коробку…
— Это что, хлопцы? — удивился Изотов, снимая с коробки шпагат и открывая крышку. — Мать честная, да вы что…
В коробке лежала кепка с широким, как шахтерская лопата, козырьком.
— За науку, Никифор Алексеевич, — ответили ему, — не ругайся. В город Сталино смотаться пришлось.
— Не серчай, а спасибо людям скажи, — посоветовал Денисенко. — В старое время за науку ведро водки учителю, значит, ставили, а тебе почет оказывают. Да и кепчонка славная, надень-ка. Ишь ты, как с примеркой брали.
Так и ходил Изотов в этой кепке.
Глава седьмая
Словом и пером
Первый город на территории Донбасса — это Бахмут. В сохранившемся древнем документе сказано, что по обе стороны речки Бахмут построена «крепостца». Назначение нового поселения — отражать набеги кочевников с «дикого поля», охранять южные границы Московского государства. Но еще раньше, в XVI столетии, тянулись из этих мест по чумацким шляхам на Белгородщину, в Таганий Рог возы с солью. А в округе днем и ночью в погожее время курились солеварни.