Никогда - это обещание

Реншоу Уинтер

— Который час? — заплетающимся языком пробормотал я.

— Почти два часа ночи, — ответила она, потянулась к хрустальному стакану передо мной и отодвинула его, убрав за стойку и скрыв из виду. — Пора домой. Вызвать тебе такси?

— Не-е-е, мой автобус на другой стороне улицы, — сказал я.

— Ты живешь в автобусе? — засмеялась она. — Что-то вроде дома на колёсах?

— Гастрольный автобус.

— А! И какую музыку ты исполняешь? — Она сполоснула несколько стаканов и вытерла их насухо белым полотенцем. За её спиной другой бармен, мужчина с, по меньшей мере, сотней килограмм

крепких мышц, закрыл кассовый аппарат.

— Ты не знаешь, кто я? — склонил я голову набок, оценивая и безуспешно пытаясь разглядеть на её лице хоть малейший намёк на блеф.

— Я не знаю, кто ты, ковбой, — снова засмеялась она. — Судя по тому, как ты одет, можно догадаться, что ты не из Детройта.

Ах, Детройт. Вот где я был этой ночью.

— Как тебя зовут? — спросил я.

Её полные губы растянулись в довольной улыбке.

— Дейзи. А тебя?

— Бо, — ответил я.

Любая другая девушка бросилась бы ко мне, лебезя, крича, притворяясь застенчивой, в общем, делая что угодно, только не высказывая искренних чувств. Но только не Дейзи. Она меня заинтриговала. И впервые за много лет она помогла на время выкинуть из моей головы все эти навязчивые мысли о Дакоте. Из-за не совсем ясного и затуманенного алкоголем сознания я не смог придумать повод пригласить её к себе в автобус, не выглядя при этом полным мудаком, поэтому кивнул ей и слез с барного стула.

— Приятно было познакомиться, Дейзи. Спасибо за…

Мои слова повисли в воздухе. Она не была моим барменом. На самом деле, она вообще меня не обслуживала этой ночью. Я пробыл там несколько часов, и это был первый раз, когда её увидел.

Она подняла брови и рассмеялась.

— Хочешь, я тебя провожу? Ночью эта улица довольно оживлённая. Мне бы очень не хотелось, чтобы тебя сбили в мою смену.

Она сорвала фартук и бросила его на барную стойку, обнаружив тонкую талию, подчёркнутую ремнём с пряжкой, украшенной стразами. Белая хлопчатобумажная майка-безрукавка облегала её тело, демонстрируя грудь и то, как она подпрыгивала при каждом шаге. Дейзи взяла меня под руку, и мы вышли на улицу.

Прохладный ночной ноябрьский воздух стал отрезвляющим шоком для моего организма, и в бледном лунном свете я обнаружил, что меня первый раз влечёт к девушке, которая заставила меня обратить на неё внимание после Дакоты, сразу после того, как я узнал, что Дакота вышла замуж и стала жить дальше. Я приветствовал это, отталкивая вину, которую чувствовал глубоко внутри, пока больше уже ничего не мог чувствовать.

Мы перебежали через оживлённую дорогу и, шатаясь и виляя, направились под покровом ночи к автобусу.

— Подожди-ка минутку, — сказала Дейзи, когда мы подошли к гастрольному автобусу, на котором красовалось моё имя и изображение. — Шикарный автобус. Бо Мэйсон, Бо Мэйсон. Что-то знакомое. Что-то связанное с кантри. Я не слушаю кантри-музыку.

— Ты многого себя лишаешь, сладкая, — протянул я. Затем распахнул дверь автобуса и забрался наверх. — Ты войдёшь или просто будешь стоять и делать вид, что я тебя не заинтриговал.

— Нет, — сказала она, пожав плечами. — Я не заинтригована.

— Точно? — ухмыльнулся я.

— Я войду, —

продолжила она, — но только для того, чтобы убедиться, что ты ляжешь в кровать. Я не хочу, чтобы ты ударился обо что-нибудь головой или тебя стошнило.

— Я не так пьян, сладкая.

Она последовала за мной в автобус, и я взял её за руку, чтобы затащить внутрь. Это не было фейерверком. Не было искры. Не было никакой магии. Но всё было по-другому. Она не была группи или восторженной фанаткой. Не кричала и не бросалась на меня. Она просто была естественной, и прошло много лет с тех пор, как я общался с кем-то таким искренним, кто мог бы легко успокоить мужчину.

Она села на диван в моём автобусе, провела руками по ткани, осматривая всё вокруг.

— Так ты живёшь в этой штуке?

— Да, — сказал я, садясь рядом с ней. От неё пахло баром. Сигаретами, бурбоном и пролитым пивом. Но в ту секунду, как наши глаза встретились, я об этом забыл. Мой взгляд упал на её губы, на то, как она дёргала и играла ими, словно это было для неё обычным делом. Но всё, о чем я мог думать, это смять их своими губами.

Что я и сделал.

Ещё ни одна женщина за последние годы не сказала мне «нет».

Это был единственный известный мне способ как себя вести.

Когда красивая девушка входила в мой автобус, я был приучен действовать только в таком режиме.

Прижавшись к её губам, я сжал руками её шею, отчаянно пробуя на вкус то, что, как я надеялся, могло когда-нибудь во что-то превратиться. Одиночество меня уничтожало, и на мои плечи камнем легло осознание того, что Дакота ушла навсегда.

— Бо, остановись! Стой! — оттолкнула меня Дейзи, нахмурив брови. Она встала, одёргивая свою майку. — Ты сошёл с ума?

Я прикрыл рукой рот.

— Чёрт, мне очень жаль. Я не подумал.

— Да, не подумал, — она скрестила руки на груди. Но всё же не ушла. Это был хороший знак. — Так ты обычно целуешь совершенно незнакомых людей?

Правду? Да.

— Только когда они такие хорошенькие, как ты, — сказал я, надеясь хоть на каплю прощения, но понимая, как жалко это прозвучало.

Дейзи закатила глаза.

— Тебе нужно немного поработать, Бо. Я тебя не знаю, но что-то здесь не так, — она указала на моё сердце. По крайней мере, она не указала на мою голову. — Может быть, ты ищешь любви. Может, тебе одиноко. Может быть, я воплощаю в себе то, что тебе хочется. Но ты не можешь просто так поцеловать меня. Поцелуи – это то, что ты делаешь с тем, кого любишь, — она прижала руку к сердцу. — Для меня поцелуи – это очень личное. Ты не можешь просто поцеловать меня, Бо. Не так.

Я поднялся, держась от неё на безопасном расстоянии, и поместил руки на бёдра.

— Ты права, Дейзи. Ты во всём права. И мне очень жаль.

Я протиснулся мимо неё в заднюю часть автобуса.

— Куда ты? — спросила она.

— Спать, — ответил я, повернувшись к ней.

Её лицо немного вытянулось, как будто она не хотела, чтобы я уходил.

— Ты устал?

— Не очень.

— Мы можем ещё поговорить, — её тон стал более лёгким, чуть более воздушным, чем секунду назад. — До тех пор, пока ты не решишь снова меня поцеловать.