Никогда не говори мне «нет». Книга 3
Шрифт:
Я нарочно медленно снимаю пальто. Он в расслабленной позе сидит на стуле посреди кухни. Очень медленно подхожу к нему. Я чувствую, как напрягаются его мышцы, но он не шевелится. Ах, да! Он же обещал не касаться меня! Хорошо! Я подхожу совсем близко, стою между его раздвинутых ног. Я выше, кладу руки на плечи, чувствую, как перекатываются под пальцами его стальные мышцы, вижу, как его губы раскрываются от прерывистого вдоха. Я ощущаю себя сильной, властной и желанной этим очаровательным сложным мужчиной. Запускаю пальцы в его шевелюру, с нежностью смотрю в глаза, легко целую лоб, морщинки
– Прикоснись ко мне, – тихо произношу я и тянусь к губам.
Он порывисто обнимает меня, губы яростно впиваются, в какой-то момент зубы лязгают друг о друга, его язык проникает в мой рот. Желание взрывается в моём теле, я целую его с такой же страстью, цепляюсь за плечи. Он стонет. Этот низкий звук отражается во мне, заставляет дрожать. Его руки сползают на мои бёдра, впиваются в тело. Я вливаю в наш поцелуй всю боль последних дней. Он целует меня страстно, с каким-то отчаяньем. Внезапно осознаю: он делает то же самое, что и я – прогоняет боль, привязывает к себе, доказывает необходимость во мне. В доли секунд наш поцелуй становится мягче, нежнее, и мне кажется, я на вкус ощущаю облегчение, остатки боли и желание.
Наконец, наши губы разъединяются, но его руки крепче охватывают меня. Наслаждаюсь его прикосновениями, я так соскучилась без них.
– Мне понравился твой флаг, – говорит он тихо.
– Неужели ты не понял, он уже давно висел. Я не могу без тебя.
– Я тоже. Прости. Я постараюсь больше не причинять тебе боль. Твоя боль отражается во мне. Мне не по себе от этого.
– Почему ты не скажешь: я не буду тебе изменять?
– Оксана, я не могу ни к кому испытывать таких чувств, как к тебе. Поэтому я никогда тебе не изменял… Ну, если не считать меня пятнадцатилетнего, который был уверен, что влюблён в соседку по лестничной площадке, но тебе не нужно к ней ревновать, сейчас ей, наверное, лет семьдесят, – добавляет он с юмором и каким-то мальчишеским шармом.
– Хорошо, говорю прямо: пообещай, что не будешь заниматься сексом ни с кем, кроме меня.
– Милая, к тому, что я никогда не изменял тебе…
– В мужском понимании, – перебиваю я.
– Пусть будет так… я могу добавить, что никогда тебе не врал.
– Саша! – у меня отвисает челюсть от такой наглости, – Ты врал мне всю жизнь! По крайне мере, столько, сколько длилась твоя работа!
– Ты опять путаешь понятия. Врать и не всё говорить – заметь, для твоего же блага – разные вещи. Не знаю, как сложится жизнь, но я повторяю ещё раз: я очень постараюсь не делать тебе больно.
– Ты неисправим!
– Неужели ты так ничего и не поняла за то время, пока мы вместе?
Смотрю на него. Его глаза сияют любовью, и чем-то ещё – тёмным, непонятным, обжигающим и очень притягательным. Я вдруг понимаю, что не хочу, чтобы он менялся, я люблю его таким, какой он есть, со всеми его тёмными сторонами. Для меня главное – чувствовать, что я любима.
Его руки крепче обхватывают меня, я ощущаю себя в безопасности, заботе и любви. Теперь всё будет хорошо.
– Мы едем искать сына? – спрашиваю я.
– Куда же деваться, – недовольно бурчит он, – Конечно, я предпочёл бы зависнуть здесь с тобой на несколько дней, но нужно ехать, неизвестно,
– Эй, Тарас Бульба, по-моему, я это уже слышала, относительно к старшему.
– Не переживай, я его и пальцем не трону,… исключительно ремнём!
Мы выходим на крыльцо. Идёт дождь. Я бегу к машине и резко останавливаюсь. Моя тойота! Чистенькая, блестит под дождём!
– Саша! Это моя машина! Как ты успел! Неужели можно покрасить так быстро?
– При желании всё возможно, – он сдержанно улыбается.
– Я за рулём! – кричу я, чуть не подпрыгивая.
– Стой, ты вино пила!
– Саша, всё вино, которое мне было налито, выпил ты. Так что это тебе нельзя садиться за руль, – Он хмурится, – Ну пожалуйста, я так соскучилась по своей машине! – ною я.
– Хорошо, садись, – машет он рукой.
Я запрыгиваю на водительское кресло, жду, когда он усядется, поворачиваю ключ зажигания, и тут до меня доходит очевидное. Я резко глушу двигатель.
– Что такое? – обеспокоенно спрашивает муж.
– Саша, это новая машина.
– Тебя что-то смущает? Найди десять отличий.
– Но зачем? Неужели с моей ничего нельзя было сделать? – удручённо спрашиваю я.
– Можно, но не нужно, – излишне резко бросает он.
– Ты выяснил, кто это сделал?
– Камеры наблюдения показали каких-то двух подростков. Личности пока не установлены. Не бери в голову, поехали, – произносит он напряжённо.
Да, нужно ехать и думать о сыне, остальное ерунда. Я завожу двигатель и выруливаю из двора. Дождь льёт, не переставая, дворники не успевают. Я медленно двигаюсь по переулку. На перекрёстке, в зеркало заднего вида вдруг на мгновение замечаю тёмный силуэт с вытянутыми вперёд сомкнутыми руками. Удивиться не успеваю. Слышу глухой хлопок. Потрясённо смотрю на дыру в лобовом стекле, прямо перед глазами. Чувствую, как по моему лицу тычет что-то горячее и липкое. Вижу кирпичный забор соседа, стремительно приближающийся к машине. Где-то далеко крик Александра. Чудовищная боль. Темнота.
Александр
Она всегда знала: наступит тот день, когда он придёт и скажет, что хочет быть с ней.
Увидев в глазок двери знакомую фигуру, Верочка и удивилась, и обрадовалась. Неужели всё получилось? И так быстро! Она открывает дверь.
В квартиру вместе с Александром входят ещё двое мужчин. Липкая паутина страха, пока в виде предчувствия, опутывает её.
– Александр, кто эти люди, что вам нужно? – пытается скрыть за бодрым голосом нарастающую панику.
– Узнаешь. Иди!
Александр быстро проходит в гостиную, за ним следует Верочка, мужчины, слегка подталкивая её, замыкают шествие. Александр садится на «свой любимый» диван. Мужчины остаются стоять, один возле стены справа, другой на входе. Верочка топчется посреди комнаты, растерянно озираясь по сторонам. Мужчины стоят, не говоря ни слова, Александр тоже молчит. Она бросает на него быстрый панический взгляд. Натыкается на глаза, полные смертельной ненависти. Чувствует, как по спине бегут мурашки страха.
– Где пистолет? – произносит Александр ледяным тоном.