Никогда не отступай

Форстчен Уильям Р.

— А как дела у Пэта?

— Только что пришла копия телеграммы. Чудом вырвался из окружения и добрался до железной дороги. Уже приходят первые составы с ранеными. — Доктор помолчал. — Вчера у него был горячий денек. Потерял половину Одиннадцатого корпуса. Пять тысяч убитыми и ранеными.

Прогремел оглушительный взрыв, в окнах задребезжали стекла. Столб грязи вырос в сотне футов от них, позади последней платформы прибывшего состава.

— Что за черт?! — вскрикнул Эндрю, вскочив на ноги.

— Да все эти проклятые самоходки. Страшно вредные штуки.

Всего полчаса назад запустили несколько снарядов в госпиталь. Черт знает что понаделали.

— Самоходки? Здесь?

— Очевидно, подъехали ночью. Стофунтовый «пэррот», правда, удерживает их пока на почтительном расстоянии. Самое главное — они прибыли очень некстати. И без них тут забот хватает.

Эндрю подошел к окну и, заслонив рукой глаза от низкого утреннего солнца, увидел на море четыре корабля, стоявшие в двух милях от берега. На борту одного из них появилось облачко дыма, и фонтан воды взметнулся в двухстах ярдах от того, что когда-то было «Питерсбергом».

— Они думают, что «Питерсберг» еще способен сражаться, так что ему достается львиная доля снарядов.

Эндрю промолчал, он еще не до конца осознал, как все переменилось за каких-нибудь двадцать четыре часа. К нему подошел Эмил с фляжкой:

— Ты не спал сегодня. Глотни. И позволь мне дать тебе что-нибудь обезболивающее. Тебе надо как следует отдохнуть.

Посмотрев на Эмила, Эндрю отрицательно помотал головой.

— Разве у тебя сейчас есть что-то срочное? — спросил Эмил.

— Надо двигаться в сторону Джанкшн-Сити и постараться их задержать, сохранить в целости как можно больший кусок железной дороги.

— Сначала отдохни, Эндрю. Еще успеешь набегаться. Поручи пока это кому-нибудь другому.

В штабе Эндрю прилег на койку, слегка удивившись, что он подчиняется приказам Эмила, но потом мысли вытеснил пережитый наяву кошмар — лицо мальчика, умирающего у него на руках.

Глава 8

— Боже мой, Винсент, ты похож на оживший труп!

Улыбнувшись, Винсент Готорн придвинул стул к рабочему столу Фергюсона и сел напротив инженера.

— Чему ты удивляешься? Последние двое суток я провел в одной из твоих консервных банок, которые почему-то называются «железнодорожными вагонами».

Винсент на пару секунд задержал взгляд на лице старого друга, и увиденное совсем ему не понравилось. Фергюсон выглядел еще хуже, чем в момент их последней встречи; его кожа обрела нездоровую бледность, и казалось, что скоро он станет совсем прозрачным, как привидение. Винсент знал, что это свидетельствует о тяжелой стадии чахотки.

Со вздохом облегчения Готорн снял намокшую под дождем шляпу и прорезиненный плащ и взял из рук Чака кружку с горячим чаем.

— Через час мне надо быть в Белом доме, но я хотел сначала повидаться с тобой. Собственно, ради этого я и вернулся в Суздаль.

— Какая честь для меня, господин генерал? — гаркнул Чак.

— Ладно, ладно, — усмехнулся Винсент. — Посмотрим, будешь ли ты так же веселиться, когда узнаешь, что и в какие сроки тебе

предстоит для меня сделать.

— Что-нибудь, что сможет остановить вражеские броневики?

— В точку. Вот смотри, это записи, которые я сделал во время боя с броневиками бантагов. Различные расстояния, с которых мы стреляли, и последствия наших попаданий. Кроме этого, у меня есть все данные о собственных броневиках. Наши машины 6ыстрее, но они уязвимы при фронтальной атаке.

Винсент вытащил из заплечного мешка блокнот и положил его на стол перед Фергюсоном.

— Расскажи мне последние новости с фронта, — усталым голосом произнес Чак, листая записи Винсента. — Я редко выхожу из этого кабинета.

— Марк с Десятым корпусом идет на помощь остаткам Пятого корпуса, окопавшимся к западу от Джанкшн-Сити. Гаарк расположил свои войска на холмах в восьми милях к западу от города напротив позиций Первой и Второй дивизий Пятого корпуса. Он контролирует перевалы, но пока не спешит продолжать наступление.

— Почему, как ты думаешь?

— По-моему, его армия чересчур растянута. Гаарк израсходовал уйму боеприпасов во время штурма Джанкшн-Сити, и дальнейшее продвижение вперед может слишком дорого ему обойтись. Готов поспорить, что у него осталось пуль и снарядов на одно большое сражение и он ждет прибытия обоза. А вот тогда уже бантаги продвинутся дальше на запад и наглухо захлопнут калитку для Эндрю, Пэта и Ганса. Чак тихо рассмеялся:

— Значит, «квакерганы», бутафорские пушки, которые я предложил использовать, так напугали этого Гаарка, что он решил отсидеться в окопах?

Винсент смущенно кивнул. Слово «квакер», даже упомянутое случайно и не относящееся к нему лично, всегда заставляло его чувствовать вину за то, что он отказался от своих пацифистских принципов и стал военным.

— Мы выкрасили черной краской сорок бревен и установили их в блиндажах так, что наружу торчали только самые концы, изображавшие стволы. Даже, с дирижаблей их ни за что не отличить от настоящих пушек. Черт возьми, такую же уловку применили против нас южане при Манассасе. В жизни бы не подумал, что бантаги купятся на эту уловку, но я сам видел, как Гаарк изучал в бинокль наши позиции, после чего они начали окапываться, вместо того чтобы атаковать с ходу.

— Есть ли известия от Эндрю и Ганса?

— Нет, после того как враги взяли Джанкшн-Сити.

— С ними все будет в порядке.

— Ты так в этом уверен? — тихо спросил у Чака Винсент.

— А ты разве нет?

— Сказать тебе начистоту? Фергюсон кивнул.

— Дело пахнет керосином. Джанкшн-Сити являлся нашим главным транспортным узлом. Оттуда мы могли переправлять грузы и на юг, и на восток. Чак, боеприпасов и пайков, которые мы там потеряли, хватило бы пяти-шести корпусам на месячную кампанию. Это столько же, сколько было уничтожено в битве при Испании. Обозов Пэта и Ганса достаточно на четыре, максимум пять дней напряженного боя, после чего им придется экономить каждую пулю. Если прорыв и произойдет, то это случится с нашей стороны, а не с их.