Никогда не отступай

Форстчен Уильям Р.

Старый земляной вал, окружавший город, больше не выглядел неприступным, многодневный дождь частично размыл его стены, по которым теперь стекали настоящие грязевые ручьи. Винсент подумал, что нужно будет направить людей на ремонт вала, даже женщин и детей, если понадобится. Теперь, когда западная граница осталась без защиты, мерки могут совершить набег на город.

Выудив из кармана часы, Винсент бросил взгляд на стрелки и посмотрел на начальника станции. Тот утвердительно кивнул.

— Пора отправляться, — произнес Готорн.

Винсент уж столько раз проходил церемонию прощания перед отбытием на фронт, что

теперь это стало для него рутиной. Таня и дети остались в Белом доме. Его жена уже давно поняла, что еще одного полного слез расставания на вокзале Винсент может не вынести.

Калин по-американски крепко стиснул руку зятя, а потом обнял его по русскому обычаю и, к полному смущению Винсента, еще и расцеловал.

— Береги себя, сын мой.

Винсент вытянулся в струнку и вскинул руку к виску. Вдруг краем глаза он увидел пробивающуюся к нему сквозь толпу женщину.

— Миссис Кин, вам не следовало сюда приходить. Губы Кэтлин изогнулись в улыбке.

— Знаешь, Винсент, я решила, что поеду с вами. В здешней больнице царит полный порядок. Я принесу больше пользы на фронте.

— Мадам, я не думаю, что полковник бы это одобрил.

— Если честно, Винсент, меня мало заботит мнение полковника по этому вопросу. Мой долг призывает меня отправиться на фронт. Я поеду на санитарном поезде сегодня вечером.

Винсент понял, что спорить с Кэтлин бесполезно. Она приняла решение и, по сути, была права. В отсутствие Эмила, угодившего в окружение, Кэтлин Кин являлась главой медицинской службы Республики, и ее место было на передовой.

— Винсент, ты ведь знаешь, как сильно Эндрю всегда на тебя рассчитывал, — мягко произнесла Кэтлин.

— Знаю.

— Я не совсем то хотела сказать. Конечно, Эндрю не сомневается, что ты сделаешь все, чтобы спасти наших солдат и его самого. Я прошу тебя только об одном: не теряй человеческого взгляда на вещи.

— Прошу прощения?

— Ты стал слишком хорошим солдатом. Посмотри на Пэта. Задиристый ирландский матерщинник, совсем как мой папаша, и, видит Бог, я люблю его за это. Но даже в самом жестоком бою он всегда прежде всего думает о своих людях, о том, как бы спасти побольше человеческих жизней. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Винсент молча склонил голову. Его обдало порывом холодного ветра, и молодой командир слегка пошатнулся.

Кэтлин шагнула ему навстречу и поцеловала Винсента в лоб.

— Постарайся вернуть женщинам их мужей живыми — всех, кого сможешь.

Не в силах вымолвить и слова, Винсент вытянулся по стойке «смирно» и вдруг, к полному смущению Кэтлин, торжественно отсалютовал ей.

— Все по вагонам!

Солдаты с заброшенными за спину винтовками начали торопливо прощаться со своими близкими, запрудившими платформу несмотря на проливной дождь. Зазвучали паровые свистки, сигнализируя о скором отправлении, и Винсент устремился сквозь толпу суздальцев к штабному вагону. Поднявшись по узкой железной лесенке, он распахнул дверцу тамбура и жестом дал команду «вольно» вытянувшимся по струнке членам штаба.

Войдя в небольшое личное купе в дальнем конце вагона, Винсент закрыл за собой дверь, снял промокшие насквозь плащ и шляпу, сел на койку и высунулся в окно.

Калин все еще стоял на перроне, вскинув цилиндр в прощальном салюте. Укрывшийся под небольшим козырьком оркестр играл «Боевой гимн свободы»,

но их музыку заглушали шум вокзальной суеты и ливень. Поезд дернулся с места и отошел от перрона. Выбираясь из лабиринта боковых путей на главную ветку и постепенно набирая скорость, состав выехал на мост через Вину. Бросив взгляд на речную долину, Винсент вновь увидел земляную дамбу водохранилища и расположенные ниже по течению фабрики. Из фабричных труб валил черный дым, говоривший о том, что там полным ходом идет производство новых локомотивов, рельсов, пушек, винтовок и снарядов. За годы, прошедшие после Меркской войны, на холмах у реки, где когда-то стояли юрты тугарского лагеря, вырос целый город из красного кирпича.

Вид дамбы пробудил в Винсенте воспоминания о совершенном им подвиге, спасшем Суздаль, и о тысячах тугар, погибших в тот день. Были времена, когда его сердце покрылось ледяной коркой от этих убийств. Потом с ним случилось то, что доктор Вайс назвал «нервным срывом». А сейчас? Как ни странно, он больше ничего не чувствовал. Все нормально, идет война.

— Собачий холод для этого времени года, — пожаловался командир батареи, протягивая руки к гаснущему костру.

Ганс Шудер оставил без внимания ворчание своего подчиненного. Дозорные патрули, охранявшие южную сторону каре, вяло перестреливались с бантагами, в ночном небе вместо артиллерийской канонады грохотали раскаты грома. Лило как из ведра.

Ганс обвел взглядом людей, устало сгорбившихся вокруг костра; с их шляп стекали настоящие реки, а некоторые солдаты обессилели настолько, что, свернувшись калачиком, спали прямо на мокрой земле, невзирая на холод, дождь и грязь.

— Бантагам приходится не слаще нашего, — продолжал артиллерист. — Когда они атаковали нас перед закатом, их стрелы не имели пробивной силы. Одна ударила меня вот сюда, — он ткнул пальцем в грудь,- оставила пустяковую царапину. Похоже, тетивы растянулись или что-то в этом роде. Пожалуй, мне крупно повезло. Дьявол, я уже дважды был ранен этими штуковинами в ногу: один раз при Испании и потом еще у Брода.

Ганс неопределенно хмыкнул, чувствуя, что не в силах поддерживать беседу.

— Сколько еще осталось, сэр?

— Осталось чего?

— Ну, далеко еще до берега, где нас ждет флот адмирала Буллфинча?

— Честно говоря, сынок, я и сам точно не знаю.

Встретившись взглядами с молодым артиллеристом, Ганс вдруг узнал в нем того самого начальника батареи, который двумя днями раньше скатил свои пушки в лощину во время боя с бантагами.

— Еще дня четыре, может быть, пять, — произнес Ганс. — Мы прошли уже больше половины пути.

Артиллерист вздохнул и рассеянно поддал ногой выкатившееся из огня полено.

— Черт возьми, а я-то надеялся, что мы уже близко к цели. Горы справа стали ниже, чем раньше.

— Нам нужно спуститься с гор на равнину и добраться до бухты. Там находится город Тир, — объяснил ему Ганс, понимая что он должен что-то сказать в такой ситуации. Если он хоть на секунду выкажет неуверенность или проявит отчаяние, новость об этом как пожар распространится по всей армии.

— А почему бы нам не попробовать выбить врагов вон с тех перевалов? — спросил артиллерист, махнув рукой вправо, в сторону горных вершин, на мгновение выхваченных из ночного мрака вспышкой молнии.