Никогда не поздно
Шрифт:
Потом Кэтрин что-то сказала, и Тара улыбнулась – как будто получила известие о том, что казнь отложена. Даже эта слабая улыбка осветила ее очаровательное лицо тем сиянием, которое свойственно только ранней юности. Рэй отошел, а Кэтрин потребовала внимания собравшихся, постучав десертной ложечкой по высокому бокалу для шампанского.
– Внимание, внимание! – громко объявила она, держа Тару за руку. Говор затих, все собрались вокруг хозяйки и молодой актрисы. Тара огляделась по сторонам диким взглядом, но потом взяла себя в руки. – С нами наш режиссер, – продолжала Кэтрин, –
Все зааплодировали.
Тара побледнела еще больше и еле слышно пробормотала «спасибо». Глаза у нее блестели нездоровым блеском, и Фэй снова пришло в голову, что она, должно быть, употребляет наркотики. А что еще могла иметь в виду Кейси, говоря, что у Тары страсть к саморазрушению и что она не проживет до двадцати пяти? Даже если сделать скидку на склонность Кейси к преувеличениям, было ясно, что с Тарой что-то неладно. Рэй вел ее так, будто она еле держится на ногах. Если бы на его месте был Кэл, то Фэй была бы уверена, что для его подчеркнуто покровительственного поведения существует вполне определенная причина, но Рэй никогда не был охотником до молоденьких девчонок.
Она взяла свой бокал с белым вином и прошла в маленькую оранжерею, где Кэтрин разводила орхидеи. Одно из растений даже было названо в ее честь. Цветы были такими изящными, прекрасными и капризными, что даже в калифорнийском климате им требовался специальный уход. Фэй с восхищением разглядывала бледно-зеленый бутон, думая, что он-то, наверное, и носит имя Кэтрин.
Сквозь дверь оранжереи она видела Рэя, поглощенного разговором с Таем Гарднером, к ним присоединилась Бев, и Рэй непринужденно положил ей руку на плечо. Жест был дружеский, ничего подобного он не позволил бы себе по отношению к Фэй. Его волосы падали на лоб, как в молодости, и она ощутила знакомый болезненный укол в сердце.
– Не возражаете, если я к вам присоединюсь? – По дорожке между рядами орхидей к ней приближалась Тара. Рядом с хрупкими растениями она сама была похожа на экзотический цветок. В одной руке она держала бутылку водки, в другой – стакан. Вид у нее был наполовину вызывающий, наполовину застенчивый, если такое сочетание возможно.
– Конечно. – Фэй села на широкую деревянную скамью так, чтобы осталось место для Тары. Она хотела как-то ободрить девушку, но говорить о том, что она видела пробу, не стоило. – Как высоко вас ценит Кэтрин, – проговорила она наконец. – Я чувствую себя польщенной, что мне придется с вами работать.
Тара взглянула на нее, как будто старалась побороть ощущение нереальности происходящего.
– Ерунда. – Она махнула рукой. – Кэтрин в этом ни черта не понимает.
Фэй попробовала зайти с другого конца.
– Я думаю, мы обе одинаково волнуемся. Вы, наверное, знаете – я не играла двадцать лет.
– Не бойтесь, все у вас получится, – хмуро ответила
Фэй наблюдала, как Тара допивает водку и наливает из бутылки новую порцию.
– Я тоже родилась на Среднем Западе, – заметила она. – В Висконсине.
– Куча дерьма – этот Средний Запад. Все только и делают, что говорят о погоде и обсуждают соседей. Ноги моей там больше не будет. – Тара взмахнула головой, откинув со лба волосы. – А вы собираетесь вернуться?
– Нет, – ответила Фэй, – но не потому, что я ненавижу свою родину. Родители погибли в результате несчастного случая, а больше у меня там никого нет.
– А как они погибли? – спросила Тара безразличным тоном, будто речь шла о фильме, который по какой-то причине не делает сборов.
Фэй ответила не сразу, поэтому девушка опустила голову и пробормотала извинения.
– Я понимаю, что это не мое дело, – сказала она, – но дело в том, что мои родители тоже умерли.
– Это случилось на железнодорожном переезде, – объяснила Фэй. – Шлагбаум сломался, надо было останавливаться на красный свет. А там росла высокая пшеница, и отец его не увидел.
– Неужели это правда? – с ужасом прошептала Тара.
– Правда. У отца был пунктик относительно времени, он все боялся, что теряет время. Наверное, он еще не успел ничего понять, как оказался на рельсах.
Тара притянула колено к груди и оперлась на него подбородком. Казалось, ее мысли блуждают где-то далеко.
– Да-а, – протянула она наконец. – Вот это смерть – быстрая, чистая. Раз – и все. – Голос у нее стал совсем пьяным.
– Тара, дорогая, с вами все в порядке? – Фэй подумала, что она как-никак мать ровесницы Тары. Должен же за девочкой кто-то приглядеть.
– А кто в порядке? Кто хочет быть в порядке? – Она устремила на Фэй враждебный взгляд, потом засмеялась. – Не беспокойтесь, миссис Макбейн, ничего со мной не сделается. Все дело в том, что я врушка. Вру не переставая, и ничего с этим не сделаешь. Вот, например: мои родители вовсе не умерли, я это придумала.
– Понятно, – сказала Фэй. – Интересно, зачем?
– Мне показалось, что я грубо себя вела, вот и сказала, что они умерли, чтобы сгладить впечатление. – Она отпила глоток из стакана и уставилась на Фэй, ожидая ее реакции.
– Я рада, что они живы, – спокойно проговорила Фэй.
– А я нет. Я не рада.
Фэй были хорошо знакомы мелодраматические юношеские заскоки, желание шокировать, провокационные высказывания, поэтому она молчала. А Тара, по-видимому, начисто забыв о родителях, вдруг сказала:
– Извините, я испортила вашей дочери всю малину.
– В таком случае извинения следует просить не у меня. Как раз мне ваше появление очень понравилось. – Она чувствовала, что ведет себя нелояльно по отношению к дочери, но ей хотелось развеселить Тару. Однако та не улыбнулась.
– Кейси меня не любит, – мрачно проговорила она. – И, наверное, она права, что меня не любит. Со мной трудно.
– Со всеми бывает трудно, дорогая, – сказала она. – Если бы я выпила столько, сколько вы, я бы, наверное, все здесь разнесла вдребезги.