Никогда не уходи
Шрифт:
Мы веселились от души, когда кто-то вдруг тронул меня за руку. Обернувшись, я от неожиданности вскрикнула. На секунду мне показалось, что из воды вынырнула утопленница. Но это Модница нанесла на лицо толстый слой белого крема.
– Что ты, Роуз, кричишь? – широко улыбнулась она. – Всего-то ты боишься!
– Глупости. Ничего я не боюсь.
– Да нет, ты боишься!
– Чего же я боюсь?
– Ну, например, свою маму! Она как выйдет на улицу, как крикнет: «Роуз, домой!» Прямо как
– Сама ты собака! Вовсе я маму не боюсь!
– А вот и боишься! Все это знают! – оглянулась Модница на окруживших нас девчонок.
Подруги Модницы закивали.
– Боишься! Это правда.
– Да, боишься!
– Всего боишься, как заяц.
– Нет. Не боюсь!
– Тогда докажи! У нас с собой есть вино. Выпей с нами, докажи, что не боишься свою маму! – Модница снова широко улыбнулась. – А заодно помиримся. Ну! Ведь мы соседки, да к тому же одноклассницы!
– Нет, не буду пить…
– Ну-у, ты ведь ни разу даже не пробовала вина! А в жизни надо всё попробовать.
– Нет. Даже пробовать не буду. Лучше с горы прыгнуть, чем быть пьяной! Это позор!
– Зайчишка-трусишка! – стали дразниться подруги Модницы.
Модница взглянула на небо. Солнце клонилось к горизонту.
– Вот как?! Значит, для тебя спрыгнуть с горы легче, чем выпить бокал вина?! Тогда прыгни! Или и этого боишься сделать?! Смотри! – Модница достала из сумочки бутылку вина и фужер. Налила себе немного и выпила.
– Я не боюсь, что моя мама меня заругает! Смотри, вот я ещё выпью! А ты трусиха! – Модница оглянулась на подруг. – Она всего боится! Иди домой, Роуз! Позор! Какой позор! Девчонке скоро пятнадцать лет, а она всего боится!
– Роуз, чего ты, правда? – поддержали вдруг Модницу мои подруги.
Сзади раздался дружный хохот. Это к нашей компании подошли парни. Модница просияла и, наполнив фужер вином, протянула мне. Я повернулась и, словно во сне, побежала по тропинке на вершину холма.
– Прыгнет? – спросил кто-то.
– Нет. Струсит! Матери побоится! Если та узнает – накажет! Ха-ха-ха!
– Роуз, прыгни! Перебори свой страх! – крикнула одноклассница, у которой родители работали психологами.
Остановившись у обрыва, я не осмеливалась глянуть вниз.
– Значит, они правы?! Я трусиха?!
Я сделала шаг к краю. Ноги меня не слушались. Внизу послышались улюлюканья и смех.
– А вот и не трусиха! – крикнула я и прыгнула.
И вдруг увидела, что внизу было мелко и из воды торчали острые камни, и зажмурилась.
Но вместо острых холодных камней я упала на что-то мягкое и тёплое.
Открыв глаза, я увидела Шмеля. Он в самый последний момент подлетел и смягчил моё падение! А сам ударился о камни. Вода стала красной. Он на
– Роуз, ты ударилась?! Где больно?!
– Шмель! Я думала, ты умер!!
Убедившись, что я невредима, Шмель принялся меня ругать.
Я, помнится, хотела рассердить его, чтобы узнать получше. И вот он рассердился, когда испугался за меня.
– Какого чёрта ты вздумала с горы прыгать?! – кричал он.
– Я… я… Шмель, у тебя кровь! Пойдём домой!
– Ты разве не понимаешь, что могла разбиться насмерть?!
– Я хотела доказать, что не трусиха… Шмель, дай я осмотрю твои раны!
– Роуз, если бы все, как ты, доказывали свою смелость – на Земле никого бы не осталось!
– Но ведь я не знала, что там мелко и камни…
– А что ты знала?!
– Я не думала…
– Не думала! Вот именно, что не думала! Ты ведь уже взрослая, пора думать!
– Ах так! – топнула я ногой. – А вчера ты не думал! Не думал, что в Большом городе тебя могли убить! Бабушке пришлось тебя искать! Как маленького!
Шмель замолчал и, разбежавшись, нырнул в глубину и поплыл. Я кинулась следом.
На берегу Модница зло отшвырнула фужер и стала пить вино прямо из бутылки.
Мы долго плыли под водой по течению. Выныривали, чтобы глотнуть воздуха, и снова плыли.
Река становилась всё шире. Берега были далеко. Я почувствовала, что изнемогаю от усталости и обратно уже не доплыву.
«Так мне и надо! Ну и пускай я утону! В другой раз буду думать, прежде чем что-то делать или говорить!» – решила я.
Проплывающая мимо рыба вытаращилась на меня своими выпуклыми глазами и устремилась вниз, в темноту глубины.
Засмотревшись на неё, я вдруг стукнулась головой о гладкий камень, отполированный водой за многие годы, а может, и века, с тех пор как он попал на середину реки.
Я вынырнула. Ухватилась за камень.
Шмель тоже вынырнул неподалёку.
Через минуту мы вместе сидели на камне, глядя, как на горизонте солнце садится в реку, а может, оно в ней растворяется и от этого река становится такой малиновой…
– Прости, Шмель. Я сказала не подумав. И за то, что ударила тебя позавчера, прости.
– И ты прости и за позавчера, и за сегодня. Не надо было мне на тебя так кричать. Но я очень испугался, что ты разобьёшься!
– Шмель, ты поранился о камни…
– Пустяки.
– Дай посмотрю.
– Лучше пообещай, что больше не будешь доказывать свою смелость.
– Обещаю! А ты пообещай, что не поедешь в Большой город один!
– И не подумаю такое обещать.
– Что-о?!
Шмель лёг на камне, подложив руки под голову, и прикрыл глаза.