Никогда не влюбляйся в повесу
Шрифт:
Ротуэлл пожал плечами.
— Понятия не имею, — признался он. — Там, откуда я приехал, разводов просто не бывает.
— А откуда вы приехали? — Камилла бросила на него удивленный взгляд. — Разве вы родились не здесь?
Барон покачал головой.
— Нет, всю свою жизнь — или по крайней мере большую ее часть — я прожил в Вест-Индии, — объяснил он. — А в Лондоне я меньше года. Так что чувствую себя здесь чужеземцем, — скупо усмехнулся он.
Эти слова заставили Камиллу задуматься. Очень может быть, у них с лордом Ротуэллом куда больше общего, чем ей поначалу казалось.
— Моя
— Сочувствую вам, — кивнул Ротуэлл. — Могу я узнать, от чего умерла ваша матушка?
— Вас интересует причина ее смерти? Тяжелая жизнь, месье, — резко бросила Камилла. — Тяжелая жизнь, сознание, что красота ее увяла, и, осмелюсь предположить, разбитое сердце.
Губы его чуть заметно дрогнули, словно он пытался подавить улыбку. А Камилла непонятно почему вдруг попыталась представить, как бы он выглядел, если бы улыбнулся во весь рот. Наверное, намного моложе, подумала она.
— Разбитое сердце? — переспросил он. — И кто же его разбил? Уж, наверное, не Валиньи!
— Она… обожала его, — честно призналась Камилла. — Но он, к несчастью, оказался не тем человеком, которого она могла получить, во всяком случае, навсегда.
— Вот оно что… — протянул Ротуэлл. — Значит, вы никогда не жили вместе?
На Камиллу внезапно нахлынула грусть.
— Очень недолго, — неохотно сказала она. — А после этого маме была отведена роль всего лишь одной из его любовниц. Конечно, у татап тоже были любовники. Но мне всегда казалось, месье, что она просто хотела заставить его ревновать и надеялась, что в один прекрасный день он предложит ей стать его женой.
— Они вполне могли пожениться, ведь Холбурн дал вашей матери свободу.
— О да, но к тому времени Валиньи уже успел придумать причину, почему он не в силах это сделать, — бросила она. — Он твердил, что церковь ни за что не позволит ему жениться снова — очень удобное объяснение, не так ли?
Ротуэлл удивленно воззрился на нее.
— Неужели Валиньи — такой убежденный католик? — недоверчиво протянул он.
Камилла рассмеялась полным горечи смехом.
— Скорее уж убежденный лжец, — бросила она. — Спустя много лет татап узнала, что его жена умерла вскоре после их развода, так что Валиньи больше не был связан церковными обетами и ему ничто не мешало жениться снова. Зато развод с лордом Холбурном стал… как вы это называете? Последней соломинкой на спине у верблюда?
Ротуэлл спрятал улыбку.
— Последней соломинкой, которая сломала спину верблюду, — поправил он.
— Ну да, — кивнула Камилла. — После того как он развелся с мамой, дедушка написал ей, что больше не хочет ее знать. И тогда Валиньи понял, что рассчитывать на ее наследство ему не приходится. И она не сможет оплачивать его карточные долги. И тогда он исчез из маминой жизни. Нам еще повезло, что его родственники не отвернулись от нас — по крайней мере окончательно, так что у нас была крыша над головой и небольшое содержание, позволявшее хотя бы не умереть с голоду.
— А потом ваш дед завещал вам львиную часть своего состояния, — пробормотал Ротуэлл. —
— Да, он решил это много лет назад. Еще когда порвал с татап. Что же до условий… что ж, это все-таки лучше, чем ничего.
Ротуэлл больше не смотрел на нее — отвернувшись, он разглядывал кипарисы, возвышавшиеся позади розария.
— Расскажите мне о вашей матери. О том, как она познакомилась с Валиньи и решилась уехать с ним во Францию.
С губ Камиллы сорвался полный горечи смешок.
— Матап встретила его, когда только начала выезжать. Валиньи потом сказал, что для него это была любовь с первого взгляда.
Ротуэлл поднял брови.
— И она поверила, не так ли? Камилла пожала плечами:
— Наверное. Особенно поначалу. И она тоже влюбилась в него. Отчаянно. Даже не видела — или не хотела видеть, — что это за человек.
— Как случилось, что они уехали во Францию?
— Матап была уже помолвлена с Холбурном. Против своей воли, естественно, поскольку она предупредила, что любит Валиньи. Но ее отец на дух его не переносил и, после того как о ее помолвке было объявлено в свете, запретил ей видеться с ним. Мама неожиданно дала согласие выйти за Холбурна — наверное, чтобы избавиться от опеки деда, — а вскоре после свадьбы ускользнула из дома, чтобы встретиться с Валиньи. В ответ Холбурн швырнул Валиньи в лицо перчатку.
— В лицо, вот как? — пробормотал Ротуэлл. — Значит, они стрелялись из-за дамы?
— Да, — кивнула Камилла. — Лорд Холбурн был ранен Валиньи не пострадал. Когда татап услышала об этом, то решила, что это очень романтично.
— А вы так не считаете?
— Нет. — Камилла потихоньку начала злиться. — Я думаю, что это была глупость и безответственность. Да еще и трусость вдобавок.
— Понимаю. — Какое-то время Ротуэлл невозмутимо разглядывал ее. — А что было потом?
— Они бежали во Францию. Это случилось в первые годы войны.
— Господи! — пробормотал Ротуэлл. — Наверное, боялись, что Холбурн не выживет?
— Да, врачи сказали, что шансов мало. А это значило, что Валиньи никогда не сможет вернуться в Англию. Однако Холбурну каким-то образом удалось выкарабкаться. А встав на ноги, он тут же развелся с моей матерью.
— Представляю, какой разразился скандал! — присвистнул Ротуэлл.
— Да… К тому же не очень приятный для лорда Холбурна, — виновато пробормотала Камилла. — А теперь, когда я вернулась, эта история снова вспомнится… поползут сплетни и проснется старая вражда.
— Вряд ли вы встретитесь, — покачал головой Ротуэлл. — И потом, какие у Холбурна основания обвинять вас? Возможно, он продолжает ненавидеть Валиньи, но это вас не касается.
— После того как война закончилась, Валиньи снова стал бывать в Англии, — пожав плечами, проговорила Камилла. — Если у них с Холбурном что-то и было, я об этом ничего не слышала.
— Тогда, выходит, Холбурн куда больше склонен к всепрощению, чем я думал. — Какое-то время он молчал. Потом взялся за край скамьи, словно намереваясь встать. — Что ж, ясно. Теперь, как я понимаю, мы должны принять решение. Скажите, Камилла, вы по-прежнему твердо настроены выйти за меня замуж?