Никогда не заговаривайте с неизвестными
Шрифт:
Она помолчала.
— Могло быть и хуэке, — вздохнула Наташа— Если на спину или головой приложиться об паркет. Там же ковриков не постелено. Мне повезло. Знаешь, когда мне сказали, что больше танцевать не буду — я решила умереть. Купила димедрол в аптеке. Наглоталась его с чаем. Уснула. Ну, откачали. Мать за мной следила, спохватилась, что крепко сплю… Сейчас хочет выдать меня замуж.
— А мне мать тоже все говорит — женись… — некстати сказал он.
Наташа рассмеялась:
— А ты женись!
— На тебе бы я женился. — Он тоже улыбался, но получалось плохо — щека задергалась от
Наташа все еще смеялась:
— Пошли, скажем мамам, что мы женимся?!
Они же упадут!
— А может, благословят? — возразил он. — Слушай, а как ты время проводишь? Может, сходим куда-нибудь вечером?
— А куда?
— Ну, в кафе.
— На дискотеку пойдешь? — Она все еще улыбалась, щурилась, отворачивалась от пыли — ветер подул ей прямо в глаза. — Пойдем куда-нибудь, потанцуем?
— Да я не умею.
— Это же не балет, научишься, — сказала она внезапно жестким, каким-то издевательским тоном. Он еще не знал, что настроение у нее меняется три раза в час.
Они встретились на другой вечер и пошли на дискотеку. Оттуда Иван поехал прямо на работу.
С тех пор он больше не высыпался. Он провожал Наташу до дома и крепко прижимал ее в подъезде, расстегивал ей джинсы, поднимал майку… Она не пыталась изображать недотрогу и легко признавалась, что у нее уже были мужчины. Он чуть не плакал, так ее хотел. Пару раз Наташа по собственной инициативе устроила им свидание в квартире ее подруги. Подруга на это время уходила, а они забирались в двухспальную кровать ее родителей. Они стали встречаться часто, но ему хотелось еще чаще. Ему хотелось с ней жить, не расставаться никогда, всегда спать в одной постели, есть из одной кастрюли, чтобы они были как сиамские близнецы — так он ее обожал.
Их мамы скоро узнали о «крепкой дружбе», и началась война. К тому времени мамы составили себя неприятные мнения о чужом чаде. Мать Ивана считала Наташу «заносчивой избалованной девчонкой», «распущенной неудачницей». Мать Наташи приняла его за «уголовника с темным прошлым и сомнительным будущим». И тогда Иван снял первую в своей жизни квартиру. Собственно, это была комната в коммуналке — на квартиру он еще не зарабатывал. Они с Наташей поселились там и прожили два года.
Они часто ссорились, не уступая друг другу даже в мелочах — но парень был счастлив. Через несколько месяцев Наташа сообщила, что идет на аборт и что совсем не боится, потому что уже это делала, и было не больно. Тот протестовал, тащил ее в ЗАГС, пока не понял, что пытается остановить несущийся поезд. Наташа сделала аборт и потом неделю пролежала, сунув голову под простыню. Но он все равно бил счастлив. Говорил о ней «моя жена», считал, что женат, привык к этой мысли.
Она часто хандрила, пристально рассматривала себя в зеркале, плакала без всяких видимых причин, обкуривала комнату до тошноты… И постоянно говорила ему, что ей хочется умереть, что смысла в этой жизни нет: она что-нибудь сделает с собой. Ему было тем более страшно, что он ее совсем не понимал. Как это — нет смысла в жизни? Как это понимать?
Наташа не умерла, не покончила с собой, как он боялся. Вместо этого она покончила с ним. Однажды, вернувшись с ночной работы (теперь он охранял другой
…Опять кончался сентябрь. Внизу, по бульвару, быстро шел трамвай, мелькая голубой спиной среди рыжей и зеленой листвы. Трамвай прозвенел на крутом спуске, исчез вдали. Теплый ветер пах дымом, будто где-то жгли костер. Парень долго смотрел вниз, облокотившись на широкий подоконник, ни о чем не думая, никуда не торопясь.
Потом отошел от окна, сел за стол. На столе лежала сложенная вчетверо записка. В тот день он побоялся ее прочитать.
Глава 7
— Только не сходи с ума, — просила Ира, цепляясь за его рукав. — Не лезь, это касается только меня! Я сама пойду к Игорю!
— Ты не сможешь с ним поговорить, как надо, — утверждал Саша, увлекая ее все выше по эскалатору. — Тут будет чисто мужской разговор.
А ты начнешь плакать.
— Умоляю, не позорь меня… — шипела она, ни на шаг не отставая от него. — Комедия — муж оставил предсмертную записку, а я приду с ней… И со своим любовником! В качестве мужской поддержки! Мне лучше пойти одной, а ты меня подождешь внизу!
Игорь, с которым просил связаться ее покойный муж, работал все в той же газете, что и раньше. Только должность у него теперь была другая — вместо нештатного корреспондента — заведующий отделом информации. Когда Ира позвонила ему и представилась, оказалось, что он в курсе ее трагедии.
— Мы писали об этом, — сказал он ей. — На другой же день после убийства… Сразу дали небольшую информацию, на первой полосе.
— А я не читала… Знаете, муж просил меня. То есть я сама хочу… Одним словом, нам с вами необходимо встретиться.
Игорь удивился, но дал согласие. Назначил время и место встречи — три часа, редакция. Но строго предупредил — не опаздывать, ему в половине четвертого надо куда-то уезжать. А они с Сашей опоздали. Опоздали потому, что все время ссорились и отпихивали друг друга. Никак не могли договориться, вместе они поедут или порознь.
Наконец Саша решил этот вопрос, завладев кассетой, и женщине ничего не оставалось, как бежать за ним всю дорогу до редакции и просить ее отдать…
— Простите, — сказала Ира, когда они, наконец, вошли в кабинет. — В метро такие толпы…
Игорь приподнялся из-за стола, протянул ей руку. Сашу он не рассматривал, не спросил даже его имени, как будто тот был пустым местом. Ира почувствовала неловкость и робко сказала:
— Познакомьтесь, это мой старый друг, еще по ВГИКу…
— Александр, — веско сказал Саша.
Игорь только кивнул. Ира сразу приметила, что он сильно изменился. Она его хорошо помнила — в первое время после свадьбы с Костей они часто приглашали гостей. Среди них бывал и этот человек. Тогда он был гораздо скромнее. Костя, работавший в этой газете штатным сотрудником, устроил друга на внештатную работу. А потом Костя ушел, а Игорь — вот как поднялся! Ира украдкой его разглядывала. Добротный костюм, очки в роговой оправе, на столе — радиотелефон, компьютер, факс, словом — набор… Игорь прервал ее размышления, сказав: