Никогда_не...

Танич Таня

По-прежнему держась за стойку микрофона, на секунду затихаю, думая, что бы им такого сказать, но подростки гудят, шумят и учителя за кулисами, да и со стороны зала поднимется нешуточная волна отдачи. Ну вот, я же только начала…

— Значит так… Дорогие выпускники! — наконец, начинаю я говорить то, что от меня хотела бы вся школа. — Сегодня вы покидаете отчий дом, вашу альма-матер. Кстати, это не ругательство, если что, это умное слово…

Снова смех в зале и за спиной. Ну, отлично, значит — весело сидим, не скучно. А это самое главное.

— Сегодня вам много раз говорили, и скажут ещё, какое чудесное, многообещающее, полное невероятных возможностей будущее ждёт вас за порогом школы! Так вот, чтоб вы знали. Это все первостатейная брехня, и в неё не верят даже те, кто эту чушь несёт.

Снова шум и гам, но я не обращаю на него внимания. В конце концов, пока микрофон у меня, я их всех перекричу.

— А

если по правде, то за порогом школы с распростертыми объятиями вас не ждёт абсолютно никто! У взрослых своих проблем хватает без ваших мнений и глупостей, которые вы с такой уверенностью городите на каждом шагу. Потому что вы ещё никто, зовут вас никак, толку от вас ноль и пользы тоже. Вы даже за права свои нормально побороться не сможете, так и будут вас гонять сначала в институте от кафедры к кафедре, а потом на работе — от стола к столу, или, если повезет — в каком-нибудь оупен-спейсе, но смысл все равно будет тот же — подай-принеси бумажку, пшел вон! И вместо великих надежд и достижений, по крайне мере, в самом начале, вас ожидает — и вы должны быть к этому готовы — одна сплошная жопа!

Окончание моей блистательной речи тонет уже не в волне, а в урагане голосов — кричат учителя, ученики за моей спиной, зал тоже громыхает как океан в грозовую погоду. И я не могу понять, то ли им нравится моя мысль, то ли наоборот, они активно против неё протестуют.

— Простите, пожалуйста, — повторяю нарочно четко и ясно в микрофон. — Я надеюсь, никого здесь не смущает слово «жопа»?

Дальше начинается что-то невообразимое — выпускники за спиной ревут и топают ногами, не думаю, что от оскорбления, из зала доносятся крики и задорный свист. Краем глаза вижу, как ко мне несётся Римма Альбертовна, и делаю предупреждающий жест рукой — э-э, нет, я ещё не договорила. Завуч, дрожа от негодования, останавливается неподалёку — и по лицу ее вижу, что ещё одно спорное утверждение — и она вырвет микрофон у меня из рук.

— Римма Альбертовна, я вижу, что вы беситесь, но придётся потерпеть! Мы же вас терпим, со всем вашим враньём, вот и вы потерпите немного.

Выпускники уже откровенно хохочут и свистят у меня за спиной, не сдерживая себя, и шумят вовсю.

— И вы можете мне сказать… Можете сказать, — я снова поднимаю руку с просьбой быть немного потише, и, на удивление, зал снова слушается, — что это какая-то подлянка с моей стороны, что я просто решила испортить всем настроение. Вот только у меня совсем другая цель, ребят, честно, — быстро оборачиваясь, бросаю взгляд назад — ага, сидят, слушают, им интересно. — Мне очень не хочется, чтобы получив по соплям первый раз, поняв, что вы еще желторотики и тягаться со взрослыми вам не по зубам, вы сдались. Потому что это только начало — да, начало той интересной жизни, которая действительно ждёт вас за стенами школы. Будет много несправедливости, вы будете чувствовать себя бессильными и слабыми, от вас будут требовать то, чего вы не можете дать. На вас будут возложены огромные ожидания — вы должны будете получить высшее образование, желательно, с красным дипломом, найти сразу высокооплачиваемую работу, жениться, родить детей, построить дом, посадить дерево, заплатить все налоги — короче вот такой вот список долгов. И за всем этим вы можете не заметить, как сдались. Как поверили, что вы никто и зовут вас никак, а еще — что от вас ничего не зависит. А это не так, в самом деле не так. Нужно просто не останавливаться, до конца. Банально фигачить, делать то, что вам нравится и что вы хотите, а не что от вас хотят. И это легче сделать, когда не ждёшь сразу манны небесной, а ждёшь, что жизнь будет тебя метелить — а ты будешь держать бой. Держите бой, ребятки, вот от души вас прошу, — алкоголь всегда будил во мне особо лирические настроения, кажется, они накрыли меня и сейчас. — Не проигрывайте главного — себя. Не отступайте, не прогибайтесь, не начинайте думать всякую херь типа «Ну ладно, это невозможно, сделаю проще, так все живут». Не верьте в то, что жизнь — это тяжёлый труд и серые будни, а за счастье надо платить. Херня это все, как почетный гость церемонии вам говорю.

Мои слова снова тонут в громком смехе и аплодисментах. Странно, я ждала более негативную реакцию. Ну да ладно, такие сюрпризы всегда приятно получать.

— Знаете, как говорят увлечённые люди — мне не надо выходных, я от своей работы не устаю. Они, конечно, тоже привирают, но только наполовину. Даже усталость от любимого дела ощущается круче, чем отдых от дела нелюбимого. И результат всегда выше, и удовлетворение больше. И это то, главное, чему я вела — хотела коротко, но как всегда не вышло. Но я заканчиваю! — громко объявляю я в ответ на нестройные смешки из разных концов зала. — Главное для вас сейчас — это не поступление в ВУЗ, не скорое замужество мамочке и бабушке на радость, не еще один красный диплом. Главное, делая первый шаг

из школы — это нащупать, выбрать свою дорогу. Ту, по которой вы будете потом идти. Некоторые делают это сразу — некоторые ошибаются, и снова, и снова пытаются. Некоторым для этого и на фиг не сдались всякие там вузы, некоторым — надо поучиться. Некоторым нужна семья, некоторым нет. У каждого своя дорожка, и нащупать ее, методом проб и ошибок, получая по соплям и будучи готовым к этому — вот то, что вы должны сделать сейчас. И тогда в какой-то момент вы поймёте, что вы — хозяин своей жизни, что вы выдержали бой, закалились, и что живете кайфово. По своим правилам. И что никаких серых будней и унылых долгов у вас нет, а есть каждый новый день, дающий возможность сделать что-то новое, оставить яркий след за собой. Вот этого я, ребята, вам и желаю — чтобы каждый из вас оставил после себя след, за который не было бы стыдно. Потому что умирать мы будем не с мыслями о красных дипломах и полученных отметках. А думая о том, что осталось после нас. Желаю, чтобы каждый из вас был этим доволен. У меня все, спасибо!

Аплодисменты, которые громыхают в этот раз, сильнее тех, которые прерывали мое выступление — и за спиной, и из зала. Выпускники и впрямь меня услышали и в чём-то даже поняли. Может, потому, что я озвучила их тайные страхи, о которых не принято говорить. Ну, кому захочется в выпускной вечер рассказывать о сложностях с трудоустройством, взятках в универах и придирках на работе, когда ты то слишком молодой, то слишком старый, когда нужен опыт и ещё раз опыт — а где его получать, если все хотят сразу обученных и опытных? Когда чувствуешь бессилие и страх перед взрослой жизнью, понимая, что тут у всех все схвачено и за все заплачено, а ты один пытаешься барахтаться и плыть даже не против, а хотя бы по течению, но тебя всюду пинают и пытаются вытолкать на обочину. А в школе об этом не говорили, не хотели расстраивать. Главное — оценки, сданные зачеты и нормативы, а то, что в большом мире эта система не работает, предупредить забыли. Поэтому и отчаяние накатывает с такой силой, потому что думаешь, что ты сам-один такой неудачник, столкнулся с трудностями, а у остальных все нормально.

И хоть я понимаю, что главному — жизни, научить за один вечер невозможно, у каждого эта дорога усыпана своими кочками и колючками, все же… Предупрежден — значит, вооружён. Правда, пусть и неутешительная, всегда лучше наивного неведения. Лапша, навешанная на уши во благо, все равно остаётся лапшой.

Я спускаюсь со сцены, почти ничего не слыша — шум вокруг меня похож на море, которое плещется где-то вдалеке. Теперь, когда адреналин, хлеставший на сцене, пошёл на убыль, я понимаю, что сейчас мне предстоит встреться лицом к лицу с Наташкой. И что она вряд ли отнесётся с пониманием к моей выходке.

Я ни о чем не жалею. Я сказала то, что хотела и то, что должна была сказать. Глупостью было приглашать меня на торжество в надежде, что я начну изливаться елейными речами — и если завуч и директриса об этом могли и не знать, то Наташка очень даже знакома с моим характером и моими привычками. Поэтому обижаться на меня сейчас — все равно, что кричать в пустоту.

Но понимание этого не помогает мне, когда, подходя к своему месту, я вижу её глаза — разочарованные, обиженные, в которых так и читается «Ну я же просила! Ну что ты за человек?!» Эмель, сидящая рядом, смотрит на меня тоже испуганно, но и не без доли восторга. Но при этом она ещё не успела убрать руки от лица, которыми, вполне вероятно закрывалась в моменты моих самых блистательных изречений.

— Теть По-оль, — шепчет Эмель дрожащим голосом. — Ой, теть Поль… Что теперь будет…

— Да, теть Поль! — язвительно передразнивает ее Наташка. — Теть Поль у нас как всегда! Выпендрилась, поскандалила, вот я какая барыня-сударыня, весь свет мне нипочем! А потом теть Поль упорхнёт себе восвояси, а нам в этом городе, между прочим, жить! А девчонкам моим в этой школе учиться!

С чувством осознания ее правоты, приходит ещё и досада. Я не понимаю, почему я должна быть удобной и приятной всегда, в любом случае, когда мне самой это доставляет только неудобные и неприятные ощущения. Прогнись сам — и получи благодарность, или будь собой и получай тычки и осуждение?

Ой, да к черту! Сейчас мне меньше всего хочется ломать голову над этими вопросами, заморачиваться на сложные темы и дилеммы. Я слишком взбудоражена и зла, чтобы пытаться разобраться в ситуации, объяснять, что не могу играть роль приличного гостя и довольной жизнью клуши, когда на каждом шагу вижу то, что вижу.

Вместо объяснений и споров я просто беру свою сумку и молча иду к выходу. Я не слышу, что кричит мне вслед Наташка, что говорят со сцены, продолжилась ли церемония вручения аттестатов. Мне все равно. Я хочу на свежий воздух, хочу немного развеяться, унять злость и покурить, не шарахаясь, будто старшеклассница. Хватит с меня вороватого питья из стаканчика под видом чинного кофе.