Никогда
Шрифт:
Она стала расхаживать по комнате. Ярко-голубой экран телефона показывал 8:52. «Это слишком близко к девяти, — подумала она. «Что ж, ему придется иметь со мной дело».
Изобель набрала номер. Послышались гудки. Один раз... два раза... три раза. Она решила подождать еще…
— Да?
Изобель удивленно моргнула. Она не ожидала, что он ответит.
— О, привет, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал по-деловому.
— Привет, — сказал он, но она услышала немой вопрос в его тоне: Зачем ты,
Тогда все в порядке, он получит ответ на свой вопрос.
— Послушай, — сказала она, — мне нужно с тобой поговорить. Тебя не было сегодня вечером в парке?
Ладно, может быть, это прозвучало немного более обвинительно, чем ей хотелось бы. Она поморщилась, но решила подождать и посмотреть, как он отреагирует.
С другого конца телефона была тишина. Разве он мог даже не дышать? Черт побери.
Она тихо зашипела, не получив ответа. Молчание становилось очень неловким.
— Если это был ты, — сказала она, нарушая молчание, — тогда я не думаю, что это было смешно, но мне кажется, что тебе следует просто сказать мне.
Вот. Она сказала это. Было бы лучше убедиться, был ли это он, прежде чем она бы начала выкрикивать что-то насчет невидимых преследователей, верно?
Долгий период времени она просто слушала, как тихо жужжит молчащий телефон, прежде чем услышать, как он вдохнул больше воздуха, чтобы заговорить.
— Я не знаю, что ты принимала между шестью тридцатью и теперь, — сказал он, — но я не знаю, о чем, черт побери, ты говоришь.
— Парк, — сказала она с уже меньшим энтузиазмом.
Она уже начинала думать, что, может быть, это был не лучший способ поговорить об этом. Она не утверждала, что это был он. Она только пыталась понять, кто это был.
— Что «парк»? — спросил он нетерпеливо.
— Кто-то гнался за мной, — выпалила она.
— И ты думаешь, что это был я.
Ой-ой-ой. Изобель протянула руку поперек своей груди, схватившись за локоть другой. Опустив голову, она снова начала расхаживать по комнате.
— Я не говорила этого.
— Ты намекнула на это.
Изобель поежилась, недовольная тем, что ее собственные слова обернулись против нее.
— Я...
— Прежде всего, — сказал он, не давая ей шанс закончить, — если ты была в парке одна сегодня вечером, то ты должна понимать, что это было глупо.
— Да, спасибо.
— Считай, что, пожалуйста. Во-вторых, — продолжал он, — ты, должно быть, действительно думаешь, что я преследовал тебя, пусть и в одиночку. Мне очень жаль, но моя жизнь не такая жалкая.
Ауч.
— Ладно, слушай. Мне очень жаль, — сказала она, качая головой. — Я вовсе не хотела обвинять тебя. Я не для этого звонила.
— Но ты обвиняешь меня, — он заговорил снисходительным занудным голосом. — И зачем тогда ты звонишь? Я надеюсь, что уж точно не для того, чтобы поболтать.
Что ж, все полетело к чертям на большой, горящей ракете.
— Знаешь, — сказал он и на секунду
— Послушай, — буркнула она, — я же сказала, что сожалею! Ты не обязан быть придурком касательно этого.
— Я всего лишь говорю тебе то, что никто другой не скажет.
— Да? — сказала она, ее голос задрожал. Если он хотел войны, то было просто прекрасно, что у нее было оружие. Пора им воспользоваться. — Почему ты не говоришь за себя? — прошипела она. — Я имею в виду, что ты выглядишь как мрачный жнец, строчишь жуткие, странные записи в какой-то книге — это звучит как «крик о помощи».
— Пожалуйста, — услышала она. Он усмехнулся в трубку, которая была словно обмотана тонкой тканью — наверное, он использовал беспроводную трубку, поняла она, и это заставило ее задуматься, был ли у него вообще мобильный телефон. — Я не обязан объяснять свое поведение тебе и всем остальным. Помимо того, что ты не получишь этого, ты…
— Эй, — перебила она. Ей было достаточно его «я-более-компетентен-чем-ты» снисходительного дерьма. Если кто-то думал, что он лучше всех, тогда это был он. — Только потому, что я живу на солнце, мне нравится быть блондинкой и носить форму чирлидера, не делает меня тупой. Я так устала от этого.
— Только потому, что я хожу в черном, веду дневник, не означает, что я собираюсь взорвать школу. Или терроризировать глупых чирлидерш, если на то пошло.
— Ты так жесток.
— Как будто тебе не все равно.
— А что если нет?
Изобель тут же закрыла рот рукой, сразу почувствовав, как загорелись щеки под ее ладонью. Как это произошло?
— Нет, — заверил он ее. — Ты заботишься о своем пушистом розовом эго.
— Это не правда, — сказала она, подходя к кровати и плюхаясь на ее край, глядя на ее пушистый розовый халат. Она закрыла глаза и стиснула пальцами лоб.
Почему все так странно? Разве они не общались нормально на чердаке? А в магазине мороженого? Разве это не считается?
— Я не знаю, как рассказать тебе, вот и все.
— Рассказать мне о чем?
— О парке, — вздохнула она, проводя рукой по своим влажным волосам. — Ладно, забудь. Прости меня, ладно? Я действительно не думаю, что это был ты. Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я сумасшедшая или что-то типа того.
— Рассказав мне о том, что кто-то гнался за тобой по парку, и что я должен сознаться в этом? Сумасшедшая? Нет. Испытывающая манию величия? Возможно.
— Я просто думала, что это могли быть твои шуточки или что-то типа того. Я не смогла их увидеть, кто бы это ни был, — сказала она слабым и тихим голосом, ее уверенность исчезала, как увядающий цветок.
— Что ж, это звучит возмутительно, — сказал он, — Я был в книжном магазине еще час после того, как ты ушла. Кстати, мне следовало тебе сказать, чтобы ты знала, что я заложил мой плащ-невидимку на прошлой неделе. Возможно, ты захочешь проверить магазин, чтобы узнать, купил ли его кто-то.