Никого нельзя обижать! Семестр І
Шрифт:
Окончание экспрессивного ответа Лады я действительно не расслышал, потому что, когда оно звучало, в темноте за кованым ограждением стадиона неожиданно вспыхнули красно-синие огни, и взревела сирена автомобиля патрульной полиции, заглушив то, что Лада выкрикнула после: «Хрен вам, а не …»
– У вас всё в порядке? – спросила темнота за забором взрослым женским голосом, ослепляя нас поочерёдно то синим, то красным, после того, как все жадные и невоспитанные хулиганки мгновенно испарились. – Уже довольно поздно, может вас проводить домой?
–
И после того, как погасли проблесковые огни, и хлопнула дверь патрульного автомобиля, потянула меня за руку. Так до самого дома и добуксировала, взяв с меня напоследок слово никому из домашних о произошедшем на стадионе инциденте не рассказывать.
– Ну, у тебя и знакомые! – сказал я Ладе открывшей дверь своей комнаты.
Моя, вот совпадение, оказалась рядом.
– Извини! Ещё со старой школы эта история тянется, – смутилась девушка. – Не бойся – тебя б они не тронули.
– Даже не собирался! – проговорил я в закрывшуюся дверь.
***
В аккуратно припаркованной на одной из улиц города патрульной машине, временно позаимствованной в ближайшем отделе полиции и стоящей сейчас со всеми погашенными огнями, сидели две уставшие за день женщины.
– Первая группа, проведите воспитательную беседу с этими малолетними нарушительницами общественного порядка! – произнесла в рацию одна из них, одетая совсем не в полицейскую форму.
– Формат беседы? – кратко поинтересовалась рация.
– Мягко, но доходчиво, чтобы не доставляли нам проблем в ближайшем будущем, – пояснила командир особой отдельной сводной оперативной группы. – После этого всем, кроме дежурной смены, отбой до утра.
– Принято!
И в одном из тёмных дворов замелькали резиновые дубинки, с усердием прикладываемые к спинам, бокам и особенно к филейным частям тел четырёх молодых и поэтому пока не особо сознательных гражданских элементов.
***
Ломоносов. 19 октября 2086 года. Раннее утро.
Я плохо сплю на новом месте. Обычно нужно два-три дня, чтобы организм приспособился к новой для него среде обитания. Или очень сильно вымотаться, чего вчера точно не было. Да и днём, пока ехали в машине, покемарил какое-то время. Но на этот раз произошёл сбой.
Растягивая мышцы потягушками, а рот позевушками, отдавая тем самым дань проведенной в неожиданно сладком сне ночи, я постоял некоторое время около комнаты Лады и даже сообразил постучать в её дверь. Но ожидаемого результата не добился.
«Спит что ли?» – глаза снова проверили цифры на коммуникаторе. «Непорядок!» – подумала голова, отдавая приказ рукам поработать сильнее.
Наконец-то дверь
– На улице она уже давно, – сонно пробормотала девочка, вызывая у меня новый приступ зевоты. – И чего вам всем в выходные не спится?
– Спасибо! – произнёс я в снова закрывшуюся дверь.
«Наверное, семейная черта у Белых такая – не дослушивать, что им говорят!» – подумал я, пожав плечами. И побежал вниз по лестнице из просыпающегося, судя по доносящимся звукам, дома. Пока по шее за раннюю побудку не получил.
Кого мелкая Белая имела ввиду под словом «всем» я понял, когда выскочил на улицу. Перед распахнутой уже заборной калиткой, нервно постукивая носками (где-то я уже такое видел) белых кроссовок по серым плиткам дворового покрытия, нетерпеливо перетаптывались две красавицы.
В стоящей ко мне лицом я сходу опознал одну из юных хозяек приютившего меня дома, нанесшей почему-то на своё лицо отсутствующую вчера «боевую» раскраску. А второй дамой, через секунду повернувшейся ко мне передом, оказалась аналогично «подготовленная» к утреннему забегу Янтарная Лена.
– Привет, девчонки! Сколько можно вас ждать? – сбалагурил я, пробегая мимо и удачно уворачиваясь от двух заработанных подзатыльников.
В сегодняшнем забеге лидировал мальчик, а девочки служили ему почётным эскортом. Сначала пришлось убегать, спасаясь от вскипевших от возмущения подружек. А потом, когда дамы успокоились, и я, удостоверившись, что моему затылку больше ничего не угрожает, снизил скорость бега, они сами не захотели меняться со мной местами. Маршрут я уже знал и он меня вполне устраивал. Поэтому наше трио так и перемещалось по нему: я – впереди, а барышни за мной плечо к плечу.
Стадион «Спартак» порадовал нас отсутствием ранних посетителей. Это дало возможность провести оставшуюся часть утренней зарядки без неприятных приключений, о которых ни я, ни Лада по молчаливому согласию вслух не вспоминали.
Позже, как обычно, был душ. Из необычного оказалась девичья очередь, ругающая самую мелкую и проворную из них, что перед нашим носом оккупировала подростковую ванную комнату. И потом долго её не освобождала, обзываясь и дразнясь из-за закрытой двери всякими детскими выражениями. Пока, наконец, не вытребовала личной дипломатической неприкосновенности за всё ею сотворённое.
А сейчас, вспомнив аналогичные приключения в женском общежитии, и оценив количество и мощность вылетающих из четырёх женских глаз молний, я благоразумно вернулся в отведенную мне комнату, решив немножко подождать и не обострять накалившуюся возле душевой обстановку.
Ещё одним необычным было то, что, несмотря на мои ожидания, макияж на лицах вернувшихся с зарядки девчонок совсем не пострадал. Чудеса!
Так что утренним водным процедурам я предался только после того, как стих всякий шум в коридоре второго этажа.