Никола Тесла – вампир. Сумеречный гений

Ксувани Эдона

Показываться на людях даже ночью было опасно: слишком уж бросались в глаза внешние изменения, вызванные вирусом. Кусать людей удавалось редко, а насытиться таким способом – почти никогда: вампиры не были заинтересованы в том, чтобы кто-то погиб от потери крови и начали искать виновника. По большей части приходилось довольствоваться либо одинокими путниками, которых все равно никто не хватится, либо кровью домашних животных, и тут уж можно было не сдерживаться. Так что упырей в падеже скота винили отнюдь не безосновательно.

Численность вампиров поддерживалась на более или менее одном уровне – очень низком. Процедура превращения в вампира, как мы видели, довольно трудоемка и сложна, случайно стать вампиром невозможно. Поэтому вампиры создавали

себе подобных крайне редко – в основном от тоски и одиночества, поскольку вампирские сообщества стали возникать лишь недавно. Ясно, что потребность в обществе должна быть необычайно сильной, чтобы пересилить страх пищевой конкуренции. Учитывая, что основная движущая сила вампира – это неутолимый голод, можно себе представить, насколько редко появлялись в те времена новые вампиры. Сколько-нибудь заметное их число возникало только в те периоды, когда вампирам удавалось попировать всласть, не заботясь о маскировке, и когда пищевая конкуренция волновала их уже не так сильно, – естественно, только во время войн и эпидемий, когда никто не станет расследовать загадочную гибель ближнего, а страх неминуемой смерти, с другой стороны, подтолкнет солдата или больного согласиться стать вампиром. Поэтому так много относительно старых вампиров, «получивших Дар» на полях сражений или на смертном одре.

Днем вампиры действительно спят в убежищах, причем спят настолько глубоко, что их практически невозможно разбудить. Поэтому иногда – случайно – пронзали колом и обезглавливали самого настоящего вампира. Однако по большей части перепуганные обыватели разрывали могилы ни в чем не повинных мирных покойников. Поэтому убивали вампиров редко, и, соответственно, продолжительность их жизни была гораздо больше, чем человеческая, так что время от времени им приходилось мигрировать, менять место жительства – но это скорее технические приемы, на которых мы не считаем нужным останавливаться. У такой долгой жизни есть несомненное преимущество: старые вампиры, прожившие несколько сотен лет, обладают опытом и знаниями, не доступными не только среднему человеку, но и, пожалуй, любому из нас.

С течением лет, овладев техниками вампирского гипноза (месмы), старые вампиры научились не просто усыплять бдительность жертвы или заставлять ее забыть о нападении, но и привлекать ее к себе – создавая иллюзию, что процесс вампирского питания приносит жертве чувственное наслаждение. Вампир зачастую устанавливал со своей жертвой примерно такие же отношения, что и педофил: убеждал ее, что-де все происходящее «секрет» и безобидный способ сделать друг другу приятно. Обширные свидетельства о необычайной сексуальности вампиров бытовали в фольклоре издавна, и можно предположить, что стихийными гипнотическими способностями отдельные вампиры обладали и раньше, но массово управлять этим даром научились лишь к середине XVII века. Возможно, вампирская популяция обязана этим открытием какому-то гению-одиночке; возможно, вампирам даже известно его имя. Впоследствии – точное время назвать, пожалуй, трудно, но не позднее середины XIX века – вампиры овладели так называемой «совокупной месмой», коллективным гипнозом в масштабе планеты.

Теперь вампирское существование стало иным. Изуродованный болезнью изгой мог уже не таиться от людей, а жить среди них, создавая у них какую угодно иллюзию. При желании он мог казаться изысканным юным красавцем, благовоспитанной хорошенькой девушкой, добродушным пожилым господином, чудаковатой старой девой – кем угодно, лишь бы по-безобиднее. Никто не видел ни отталкивающего уродства, ни выпирающих костей, ни тем более клыков. Способы питания тоже приобрели разнообразие. Вампир мог выбирать себе жертв среди окрестных жителей и делать так, чтобы они ничего не помнили – либо, напротив, найти себе постоянную жертву-партнера (кровного раба) или, скорее, нескольких жертв одновременно и безбедно существовать за их счет годами и десятилетиями.

Видимо, именно в тот период вампиры начали богатеть. Заставить кровного раба завещать все состояние

себе для вампира трудностей не составляло и не составляет. Более того, получить наследство при известной ловкости и хорошем владении месмой вампир может именно в тот момент, когда ему это нужно – не вызвав ни малейших подозрений. В результате уже в первой трети XVIII века возникла совершенно новая генерация вампиров, обладавших опытом, знаниями и деньгами. Тогда же начали образовываться первые вампирские сообщества. Пищевая конкуренция отступила, и вампиры уже могли чаще создавать себе подобных, принимать их в сообщества, обучать месме и т. д.

Скорее всего, примерно в тот период в сообществах было принято решение изменить положение дел в свою пользу и выйти из подполья. Трудно сказать, почему вампиров не устраивало тогдашнее положение дел; единственная причина, пожалуй, состояла в том, что, удовлетворив насущную потребность в пище, они начали интересоваться окружающим миром. Тем не менее жажда крови остается основным инстинктом вампира по сей день – в сущности, все, что они делают, делается ради одной цели: привлечь к себе жертв и сделать процесс питания еще более удобным и безопасным (естественно, для себя, а не для жертвы).

Вампирская истерия 1720–30 годов привлекла к вампирам внимание западной общественности. Пока неясно, спровоцировали ли они эту панику сами или воспользовались удачным моментом, но, так или иначе, отношение к вампирам начало меняться – что прекрасно видно по трансформации образа вампира в художественной литературе.

XIX век – век тихого торжества кровососов. О страшном упыре и вурдалаке уже почти все забыли, зато у всех на виду и на слуху байронические красавцы в черных плащах. Начинается победное шествие вампиров по планете – и их не остановили до сих пор.

Останавливать, собственно, было почти некому. Могущество совокупной вампирской месмы таково, что не поддаться ей могут лишь самые негипнабельные люди. Между тем мы знаем, что негипнабельность – это врожденное свойство, никак не связанное с другими чертами личности, ее нельзя выработать. В результате даже самые уродливые образы вампиров вроде Носферату все равно чем-то притягательны для человечества.

Об истинном положении дел не подозревает почти никто. Правда, всегда существовали стихийные «вампирологи» и «охотники на вампиров». Основная их масса – несчастные жертвы месмы, которых вампиры толкают на неверный путь и потом забавляются, слушая их благоглупости. Но есть среди них и отдельные люди, обладающие не только негипнабельностью (в православной культуре для такого рода невосприимчивости есть прекрасное название «духовидение»), но и умом, отвагой, физической и моральной стойкостью и соответствующим образованием. Их очень мало, но именно от них зависит будущее человечества. От них – и от наших тайных, но могущественных союзников: Клуба сознательных вампиров.

Тайные друзья человечества

«Клуб сознательных вампиров» основан в марте 1840 года принцем Альбертом Кобург-Готским по настоянию его юной супруги королевы Виктории. Документов, связанных с этим событием, практически не сохранилось – а возможно, и не существовало. Основателем Клуба считают сэра Уильяма Стерна, эсквайра, не примечательного на взгляд поверхностного историка ничем, кроме выдающегося долголетия: он родился в 1799 году, а скончался 22 января 1901 года, в один день с Викторией. На самом же деле биография сэра Уильяма была довольно драматичной. Его отец сэр Николас был в составе английской делегации на Троппауском конгрессе в Силезии и взял с собой сына, едва достигшего совершеннолетия. Видимо, отец с сыном подверглись нападению вампира; в день окончания конгресса оба заболели каким-то загадочным недугом – врачи констатировали сильнейшее малокровие без каких бы то ни было внешних повреждений, – и сэр Николас скончался через два дня, а Уильям был без сознания несколько дней. Когда юноша пришел в себя, то некоторое время не узнавал окружающих, не помнил свое имя и не мог принимать твердую пищу.