Никола Тесла. Безумный гений

Флакко Энтони

– Да, сэр.

– Постойте! – спохватился банкир, что-то поспешно подсчитав в уме. – Накройте на двоих.

Слуга кивнул, с грохотом выкатывая тележку за порог, и в кабинете Моргана ненадолго воцарились мир и покой. Финансист умел ценить такие моменты. Поудобнее устроившись в глубоком мягком кресле, он с наслаждением затянулся сигарой.

У человека в его положении не было ни единой причины не любить жизнь. И Дж. Пьерпонт Морган любил ее всей душой. Не только миф о сверхъестественно удачливом предпринимателе, но и неприглядную правду: перебои с пищеварением, изуродованные артритом суставы, основательное брюшко, седину и лысину.

Он

любил жизнь, которую выстроил своими руками, и умел радоваться каждому новому дню. Он упивался властью над людьми и дурачил их без всякой жалости. Его желудок работал как часы, а сон был безмятежен.

Глава двадцать третья Май 1888 Манхэттен

Ассистентка Теслы Нэлл Уитэкер уже третий раз подряд задержалась на работе за полночь. В углу лаборатории отсчитывали секунды старинные часы, и измученная до крайности Нэлл находила утешение в их мелодичном тиканье.

Старые часы были единственной привычной и нестрашной вещью в электрической лаборатории Теслы – прочая обстановка внушала Нэлл благоговейный ужас.

Взять хотя бы освещение. За окном царила непроглядная безлунная ночь, а в лаборатории было светло как днем. Нэлл в жизни не видела ничего подобного: как будто в доме не было ни стен, ни потолка, а на дворе стоял солнечный полдень.

На потолке, по всей длине комнаты, были с одинаковым интервалом развешены дуговые лампы. То были лампы нового образца, создавая которые изобретатель учел ошибки Равея. На место массивных динамо-машин пришли компактные генераторы. Вопреки всеобщим опасениям, они прекрасно справлялись с «неуправляемым» переменным током.

После двенадцатичасовой смены при ярком свете у Нэлл страшно уставали глаза, но девушка и не думала сдаваться: если мистеру Тесле угодно задерживаться на работе дольше всех, она ни за что от него не отстанет. В такой решимости был, конечно, элемент профессионального тщеславия, но только элемент. На самом деле молодой женщине не хотелось возвращаться в пустую неуютную квартиру. Уж лучше сидеть в конторе, добровольно взваливая на себя все новые нудные дела. Надежды на долгожданную перемену судьбы таяли с каждым днем. Мисс Уитэкер смотрела на вещи трезво и знала, что от жизни не приходится ждать слишком многого.

Если женщина дожила до двадцати семи лет, ни разу не получив предложения руки и сердца, ей не следовало тешить себя иллюзиями. Нэлл до сих пор нет-нет да и позволяла себе невинные девичьи фантазии, но лишь для того, чтобы снова предаться унынию и в очередной раз напомнить себе, что она слишком толстая, хотя ее и пухленькой-то можно было назвать разве что на Рождество, когда она и впрямь могла набрать десять-двадцать лишних фунтов, но лишь для того, чтобы легко избавиться от них летом.

Ночные бдения на работе были прямым следствием твердого решения принести себя в жертву мистеру Тесле и его делу, если это, конечно, можно было назвать жертвой. Старой деве полагалось вести тихую, бесцветную и скучную жизнь. Так было бы и с Нэлл, согласись она играть роль, отведенную женщине ее возраста. Долгие вечера в лаборатории давали ей ощущение свободы: никаких обязательств, и дома никто не ждет. Никакого мужа, а значит, никаких упреков и расспросов, отчего она так задержалась на службе.

Нэлл гордилась своей работой и любила ее всей душой. На то были две причины: фантастический мир электромагнитных полей и мистер Тесла. Ее боссу едва исполнилось

тридцать два года, а его роскошная шевелюра была черна как смоль.

На этот раз Нэлл выпала непростая задача: намотать тонкую медную проволоку на металлический стержень в три фута длиной и два дюйма в диаметре. Стержень крепился к рабочему столу при помощи железных тисков с резиновыми насадками. Каждый виток проволоки следовало класть вплотную к предыдущему, чтобы обеспечить равное напряжение по всей длине кабеля.

Нэлл вспоминала, с каким жаром мистер Тесла втолковывал ей, что эту работу следует выполнять особенно тщательно. «Мы будто рисуем металлом по магнитному холсту, наносим слой за слоем так, чтобы провод можно было взвесить с точностью до долей миллиграмма и предсказать, какое поле он образует!» Он говорил еще много важных вещей о полях и электричестве, но Нэлл уже не слушала. Она запомнила лишь магнетическое сияние его глаз.

Проработав в компании полгода, Нэлл убедилась, что вокруг мистера Теслы и фантастических вещей, населяющих его лабораторию, и вправду существует волшебное поле притяжения. Эта колдовская сила удерживала ее на работе и примиряла с нескончаемой рутиной, что неизбежно следовала за очередным прозрением изобретателя.

Притяжение усиливалось всякий раз, когда мистер Тесла выходил из своего кабинета, чтобы узнать, как дела в лаборатории. С Нэлл он говорил как с равной и никогда не называл ее по имени: только «мисс». «Ми-исс», – произносил он, слегка растягивая гласные. Этот восточноевропейский акцент казался Нэлл таким экзотическим!

Был ли мистер Тесла любезен с остальными? С Нэлл он порой бывал резким, а порой рассеянным, но она все равно чувствовала, что босс выделяет ее из других работников. К сожалению, им редко выпадал случай завести беседу, а о том, чтобы поговорить по душам, не могло быть и речи.

К полуночи в лаборатории оставались трое из двенадцати сотрудников, и Нэлл была в их числе, чем по праву гордилась. Магнитное поле изобретателя удерживало ее на месте, заставляя терпеливо ждать, когда мистер Тесла разглядит в прилежной ассистентке верную соратницу и родственную душу.

Нэлл поморгала, чтобы вернуть зрению остроту, и снова принялась аккуратно наматывать проволоку на стержень. Основная часть работников – еще одна женщина и восемь обремененных семьей мужчин – разошлись еще час назад. В лаборатории оставались трое холостяков, вольных распоряжаться своим временем как заблагорассудится. Впрочем, стойкостью мисс Уитэкер ни один из них не обладал; поглядывая на своих коллег, Нэлл замечала, что оба вот-вот свалятся от усталости.

Итак, в самое ближайшее время ей предстоит остаться с мистером Николой Теслой наедине. И если великому изобретателю угодно просидеть до утра, совершенствуя то, над чем они трудились последние двенадцать часов, значит, так тому и быть.

Мисс Уитэкер еще немного поморгала, чтобы прогнать плавающие перед глазами цветные пятна, покрутила головой, разминая шею, и продолжила наматывать на сердечник идеально ровные слои проволоки. Вслед за Теслой она старалась представить, что наносит на холст аккуратные мазки, создавая шедевр. Еще днем, когда мистер Тесла подошел к ней с новым ответственным поручением, Нэлл на мгновение вообразила себя художницей. Босс, хоть и держался с ней немного застенчиво, все же отыскал подходящие слова, чтобы по-человечески объяснить, как важно наматывать проволоку идеально ровно.